Открываю глаза, смотрю – из вагона выскакивает работник станции в зеленом мундире. Пол мокрый. Лужа – в считаных метрах от меня. Преступник прорвал пакет с зарином и вышел на Син-Отяно-Мидзу. Но я при этом крепко спал и ничего не видел. Именно это интересовало полицию, но что я мог еще добавить: не видел, и все тут. Похоже, они меня крепко подозревали: напрямую проехал до Аояма, а там у «аумовцев», оказывается, штаб.
Поезд проехал до следующей станции, Касумигасэки. Там всех высадили, при этом ничего не объявили. Только сказали, что состав отправляется в депо, просим всех выйти. На переезде между Касумигасэки и Коккай-Гидзидо пришлось нелегко. Кашель, дышать трудно. На подъезде к Коккай-Гидзидо несколько человек поблизости уже были неподвижны. Одна женщина лет пятидесяти выходила, опершись на плечо станционного работника. В том злосчастном вагоне находилось человек десять, но и другие зажимали рот платками, непрестанно кашляли. Что все это значит? Очень странно, подумал я, но нужно было торопиться на работу, мне предстояло немало важных дел. Выхожу на платформу и вижу, что многие сидят на корточках. Станционные работники выявляли тех, кому стало плохо. Таких набралось человек пятьдесят. Два-три человека совсем неподвижных, еще один-два лежали на боку.
Но, как ни странно, напряженности не чувствовалось. Хотя мне все это показалось непонятным. Пытаюсь дышать, но воздух в легкие не поступает. Такое ощущение, что вокруг – разряженная атмосфера. Я мог идти, посчитал, что ничего страшного не случилось, отделился от пострадавших и сел в следующий поезд.
Он подошел почти сразу. К тому времени поезда на Касумигасэки уже не останавливались. Но не успел я войти в вагон, как подкосились ноги. Глаза стали видеть плохо. Будто внезапно наступила ночь. Черт, нужно было оставаться вместе с теми людьми, впервые пожалел я.
Доехав до станции Омотэ-Сандо, я пожаловался тамошнему работнику станции на странное состояние. Спросил, что произошло в метро? И услышал в ответ: взрыв на станции Хаттёбори. Я ему: мне показался странным вагон, в котором я ехал. А он: похоже, разлили бензин. Информация с самого начала была искаженной. Тогда я пошел прямиком к начальнику станции и говорю: что-то странное со мной происходит – глаза ничего не видят. Но на эту станцию никакой информации еще не поступало. Ко мне отнеслись в том духе, мол: посидите, отдохните здесь, будете что-нибудь холодненькое? Любезно, но как бы не в курсе.
Ничего не добьешься, понял я и вышел на улицу. Вдруг понимаю, что в погожий солнечный день все вокруг стало как в темноте. Дела плохи, подумал я и пошел в больницу рядом с нашей фирмой. Там мне ничего вразумительного объяснить не смогли. Я им говорю: похоже, я вдруг заболел после происшествия в метро… Но вижу, что говорить им без толку. Позвонил в фирму, предупредил,