– Проголодался? – снова спросил Чарльз.
– Да, очень.
– Собираешься остаться здесь?
– Наверное. Может, зайдем в дом?
– Да-да, конечно, – эхом откликнулся Чарльз. – Отец умер.
– Знаю.
– Откуда, черт возьми, тебе это известно?
– Начальник станции сказал. Когда он умер?
– Около месяца назад.
– Что случилось?
– Воспаление легких.
– Где похоронили, здесь?
– Нет, в Вашингтоне. Я получил письмо и газеты. Его везли на лафете, а сверху накрыли флагом. На похоронах присутствовал вице-президент, а президент прислал венок. В газетах все написано, и фотографии есть. Я покажу. Все сохранил.
Адам внимательно изучал лицо брата, пока тот не выдержал и отвернулся.
– На что-то сердишься? – поинтересовался Адам.
– С какой стати мне сердиться?
– Мне показалось…
– Да не с чего мне сердиться. Пошли, покормлю тебя.
– Хорошо. Долго он болел?
– Нет, это была скоротечная пневмония, и он буквально сгорел.
Чарльз явно о чем-то умалчивал. Ему очень хотелось поделиться, но он не знал, как начать, и говорил о разной ерунде. Адам ничего не отвечал. Наверное, лучше всего сейчас помолчать и дать Чарльзу возможность походить вокруг да около, а уж потом он выложит свою тайну.
– Я не очень-то верю в послания с того света, – признался Чарльз. – Хотя как знать? Некоторые люди утверждают, что им были знамения. Взять хотя бы Сару Уитберн. Старуха клянется, что получала оттуда весточки. Даже не знаешь, что и думать. А у тебя никаких знамений не было? Да что ты все молчишь, будто язык проглотил?
– Просто думаю, – откликнулся Адам.
И он действительно думал и удивлялся своим мыслям. «Надо же, я больше не боюсь брата! Раньше боялся до смерти, а вот теперь – нет. А почему? Может, все дело в армии? Или каторге? Или сыграла роль смерть отца? Да, все может быть, но я не понимаю причины». Адам перестал испытывать страх перед Чарльзом, зная, что может говорить свободно, не задумываясь над каждым словом и не опасаясь нажить неприятности, как бывало раньше. Прекрасное чувство, как будто он умер, а потом воскрес из мертвых.
Братья зашли на кухню, которую Адам помнил с детства, но теперь она казалась другой, меньше размером и более убогой.
– Послушай, Чарльз, – обратился Адам к брату, стараясь придать голосу веселость, – по-моему, тебе не терпится что-то рассказать, но почему-то ты все ходишь кругами, как терьер вокруг норы. Давай выкладывай все как на духу, и дело с концом.
Чарльз поднял голову, и его глаза сверкнули гневом. Власть над братом была утрачена. «Я больше не смогу его отколотить», – в отчаянии подумал он.
– Наверное, грешно веселиться, когда мы только что похоронили отца, – с усмешкой сказал Адам. – Но знаешь, Чарльз, никогда в жизни мне не было так хорошо. Ну же, Чарльз, перестань себя грызть, облегчи душу.
– Ты любил отца? – спросил вдруг Чарльз.
– Не