«Знаю, тебе нелегко, и мои советы будешь воспринимать с раздражением, но прошу, выслушай. Видимо, ты забыл, что на твоем счету зарезервировано одиннадцать тысяч долларов, иначе вряд ли бы так убивался. Ведь счет дошел до стоп-аута с пометкой „условно“…»
Филипп приподнимается с пола. На фоне эмоций это действительно вылетело из головы.
«Американские инвесторы схватились за ручку уходящего поезда, пытаясь извлечь из падения максимальную выгоду. Тебе не безосновательно казалось, что наступит короткий период консолидации, но в мире Форекса игра идет по касательной относительно логики и здравого смысла: капиталисты дернули за веревки и добили свою национальную валюту. И если бы не ЦБ, проклятые инвесторы готовы были бы устроить еще одну осень 2008-го. Ты и так все это знаешь. Времени мало, отскок теперь будет со стопроцентной точностью. Если сейчас возьмешь себя в руки, успеешь забрать с рынка еще какие-то деньги. Говорю „еще“, ибо, несмотря ни на что, ты сегодня и так в плюсе. И последнее: не советую использовать максимальное кредитное плечо. Слишком высок риск. Лучше синица в руках, чем…»
Филипп совершает одну-единственную сделку максимальным плечом. Им овладевает странный настрой: не верится ни в победу, ни в проигрыш. Входит длинной позицией и тотчас закрывает терминал. В памяти стоит отпечаток отрезка графика, на котором цена свалилась почти на триста пунктов, отрезка, на котором он заработал и потерял почти три миллиона рублей!
За окном стемнело. Филипп ложится на кровать и спокойно накрывается помятой простыней.
Не хочется ни есть, ни пить, ни спать.
Он долго лежит, слушает звуки из открытого окна и смотрит в потолок. В глазах стоит роковой графический отрезок. Филипп помнит каждый его излом на часовом графике.
– Будь что будет, – умиротворенно произносит он и отворачивается к стене.
Голос хочет что-то сказать, но Филипп не слышит – подступает сон. Сегодня он впервые узнал, что такое полное моральное опустошение. Физическое, пожалуй, тоже. Он никогда не бодрствовал двое суток подряд. Никогда не чувствовал в себе такое напряжение.
Ему снятся грозовые облака в ночи, ветры, поднимающие пыль с безлюдных городских улиц. Всюду стоят исполинские здания времен советской эпохи, грозно взирающие на него – маленького человека. Их окна темны. Начинается дождь, ветер рвет листья с деревьев. Филиппа подхватывает вихрем, поднимает на уровень крыш, затем сила вихря ослабевает, он видит себя со стороны – и, беспомощно маша руками, тело падает вниз…
Филипп подскакивает на кровати и чувствует усиленный стук сердца. Свет уличных фонарей падает на стены. Ветер, задувающий в окно, разбросал по комнате все, что смог осилить, в том числе распотрошил стопку бумаг. Колышутся шторы. В некогда душной комнате теперь царит ночная свежесть.
Чувствуется приближение дождя.
На часах перевалило за три.
Филипп пытается еще раз уснуть,