Шлюпку сильно подбросило волной. Через планширь перехлестнуло косматым ледяным гребнем. Штурман упал. Немец рассмеялся, пряча блокнот в карман.
– Вы хотите сказать – первый и последний!
Платье на Ирине Павловне промокло, прилипло к телу. Зубы стучали от холода. Глаза офицера остановились на ней, и она встретила этот взгляд, сдерживая свою ненависть.
Чей-то голос прошептал ей в самое ухо:
– Держитесь, ждать осталось недолго…
«Ждать – чего?.. Смерти?..»
– А кто эта женщина? – спросил офицер, откидывая с головы меховой капюшон.
– Буфетчица! Буфетчица! – раздаются отовсюду голоса, а в ухо продолжают шептать: – Молчите, молчите, так надо…
Снова находит тяжелый вал. На этот раз брызги долетают и до мостика субмарины. Офицер отряхивается, предусмотрительно натягивает капюшон снова.
– Компас есть? – спрашивает он.
– Есть! – Аркаша Малявко поднимает в руке деревянный нактоуз.
Командир подлодки склоняется к люку, откуда тяжко парит перепрелой, отравленной атмосферой, и долго переговаривается о чем-то со своим штурманом. Немецкие матросы, стоявшие у орудий, замерзли и теперь толкают друг друга, чтобы согреться.
– Эй, русс, – спрашивает один из них, пока голова командира находится в люке, – водка есть?..
Наконец офицер выпрямляется и вытягивает руку в сторону воображаемого берега:
– Ваш курс, если хотите остаться живы, должен быть норд-норд-ост.
Ирина Павловна слышит, как Малявко, взглянув на компас, сдавленным шепотом произносит:
– Вот гад, нарочно в открытый океан, на верную гибель посылает…
Шлюпка отходит от подлодки. И, по мере того как увеличивается расстояние, отделяющее ее от борта гитлеровской субмарины, матросы преображаются.
– Все! Дело, можно сказать, сделано, – заявляет Кубиков.
Аркаша Малявко говорит:
– Ирина Павловна, ради бога, не судите нас раньше времени. Мы должны вести себя именно так. В этом половина нашей победы. И мы это сделали. Теперь слово за нашим командиром!..
Субмарина, развернув орудие для залпа, приближается к шхуне, лежащей в дрейфе с зарифленными парусами; на шхуне не заметно никакого движения – кажется, все живое на палубе вымерло; а ведь Ирина знает, что на ней оставались люди. «Что с Прохором?..»
Аркаша Малявко скидывает мокрый реглан, под которым сухой китель. Он снимает и китель, накрывая им зябнущие плечи Ирины.
– Ирина Павловна, вам лучше не смотреть.
Но она не может не смотреть. И она – смотрит.
Первый залп заставляет ее вздрогнуть. С мачты сбивается фор-марса-рей и повисает на высоте трехэтажного дома, запутавшись в густой оснастке. Еще залп – на этот раз прямо в борт.
– Прохор! Прохор! – кричит Ирина. – Почему они не спасаются?
Матросы успокаивают ее:
– Не бойтесь, все наши спрятались, их не так-то легко