– Наукой? Ага! – мужик мерзко хохотнул. – Бабочек сачком гонял да булавками дырявил? Ученый, прости господи! Нам таких ученых брать с собой в пролетарскую науку без надобности! Знаем мы про вас все, как же! Да чего вы вякаете, мадама, указ об уплотнении есть? Есть! Наше дело вас, буржуев паразитских, прижать поплотнее да прищучить посильнее, вот и весь сказ. Так что не мешайтесь-ка под ногами! Скажите спасибо, что вам на четверых вон, самую большую комнатищу с камином выделили, а то могли бы и во флигелек всунуть. – Уполномоченный вскинул облезлую белесую бровь и стал похож на таракана. Он с напускным вызовом посмотрел на Софью. – Так будете благодарить али как? – спросил он, ухмыляясь.
– Муж придет и разберется, – ответила Софья. – А раз вам поручение дано, так и делайте свою работу. Перенесите сюда еще обе кровати, шкаф из комнаты Аркадия, сына, книги его и лампу из дочкиной комнаты.
– Ишь, раскомандовалась тут, – заворчал мелкий белесый начальник, но все-таки повел за собой работяг исполнять поручение.
Софья Сергеевна грустно посмотрела на свое отражение: рыжие волосы, как всегда, красиво и естественно уложены, их было легко причесывать, они ложились волнами сами и не требовали особой завивки. Цвет ничуть не изменился – благородной, давно не драенной меди, тот редкий цвет, которого никакой краской не повторить. Лицо было все так же свежо, хотя намеки на морщины уже можно было увидеть у губ и под зелеными русалочьими глазами. Но только намеки.
Софья смотрела в зеркало, зеркало смотрело на Софью. Существовала не только одна реальность, которую можно было увидеть. Другую увидеть было нельзя, о ней можно было только догадываться. Но об этом никто не думал всерьез, вернее, старались не думать. Софья всегда чувствовала что-то необычное, когда подходила к этому зеркалу. У нее покалывало в висках, и она, еще не осознавая этого, машинально трогала голову. И вглядывалась в отражение, словно пыталась увидеть не себя, а кого-то другого. Взгляд ее всегда был насторожен и опаслив, как если бы она смотрела не на свое отражение, а вглубь враждебной сущности. Но никогда в зеркале ничего особого не замечала. Там всегда отражалась только она сама.
Гостиная, привычная гостиная с бабочками на стенах была заставлена мебелью почти со всего дома. Пока мебель беспорядочно стояла посреди комнаты и ждала. Только зеркало передвинули на новое место по распоряжению хозяйки. Оно смотрело теперь своим бесстрастным глазом прямо на дверь, и, когда она была открыта, зеркало видело, кто входит в прихожую со двора. Ему было поначалу непривычно, сто лет оно отражало диван и окна, выходящие на улицу, а теперь вот эта дверь, высокая, двустворчатая, с мощными бронзовыми ручками. Ох, как грустна была эта новая картина без окон! Всего лишь час назад зеркало смотрело на зиму, а сейчас можно было распознать время года только лишь по одежке тех, кто входил. Хотя, с другой стороны, в жизни зеркала произошло