Тягостными (и малоэффективными) были многословные нотации, повторявшиеся как из уст воспитателей, так и на страницах нравственно-дидактических изданий. Такая метода, заимствованная из иностранных воспитательных практик, давала обратные результаты. О том же свидетельствовала другая мемуаристка. «Девочек воспитывали строго и с приложением той не совсем удачной французской системы, которая путем бесконечных разговоров о долге (le devoir) низводила это понятие до повседневных мелочей и вместо внедрения моральной ответственности достигала обратного: дети пропускали эти внушения мимо ушей, и понятие „долга“ совершенно дискредитировалось»[76]. Сентенции, произнесенные от лица куклы, должны были внести разнообразие в этот риторический поток.
Популярность формата кукольных «записок» и «переписок» поддерживалась обязательными эпистолярными практиками: дворянские девушки должны были уметь вести записки, дневники, еженедельники, писать письма. Эпистолярная деятельность охватывала разные стороны жизни европейской женщины из образованных сословий[77]. Добрая мать сообщает своей дочери: «Есть у меня книга, называемая Записками, куда более десяти лет я заношу все важнейшее в моей жизни»[78]. К важнейшему относились выписки нравоучительного характера и размышления по их поводу, а также бытовые и хозяйственные записи. Материнский пример вдохновляет дочь, которая также берется за перо и начинает вести журнал.
Освоение дневниковых практик начиналось с 10–12 лет и обставлялось родительскими дарами: девочка получала в подарок (обычно на именины) альбом, журнал для записей и чернильницу с пером, а иногда собственный письменный столик. Получение альбома было радостным событием, поскольку означало приближение к заманчивому периоду взросления. В «Отрывках из дневника Маши» В. Одоевского описаны восторги девочки при получении книги и чернильницы со звонком. «Сегодня мне исполнилось десять лет… Маменька хочет, чтобы я с сего же дня начала писать то, что она называет журналом, то есть она хочет, чтобы я записывала каждый день все, что со мною случится… Признаюсь, я этому очень рада. Это значит, что я уже большая девушка!..»[79] Родители контролировали эпистолярную деятельность девочек и всячески поощряли их занятия с дневником и журналом, прежде всего в целях совершенствования письма и умения излагать свои мысли на бумаге. «В переписке двух кукол старалась я, в маленьких рассказах, взятых большею частию из жизни, выставить разные характеры девочек с их хорошими и дурными качествами. Форма писем принята с той целию, чтобы дать хотя б приблизительно понятие о том, что письма должны быть простым рассказом событий, случающимися с нами»[80]. Помимо