– Тим, это ты?! Здорово! У нас все хорошо! Мы с ними сами справились, без Кей-Кей!
Коршунов быстро огляделся по сторонам. Остановил взгляд на двух прогулочных «Ласточках» в дальнем углу аэродромного поля. Террористы вполне могли притаиться там – раз у них бластеры.
– Римма, быстро залезай в машину, – скомандовал вполголоса.
– Тим, ты чего?! Я же говорю – все хорошо! Ты что, мне не веришь? Ладно, смотри.
Дверь вновь открылась. Тимур напрягся, разглядев массивную черную фигуру. И тут же его челюсть отвисла сама собой.
Харрота волокла, ухватив за отвороты плаща, девушка-воспитательница. Та самая смысловица, Утренняя Роса. Она была одного роста с ракшасом, но заметно тоньше, уже в плечах, легче. Тем не менее труда ей ноша, кажется, не доставляла.
Тимур, опомнившись наконец, выбрался из машины.
– Здравствуй, друг Тимур, – поприветствовала его индианка. – Как я и надеялась, мы снова увиделись.
Она бросила бесчувственное тело ракшаса к ногам Коршунова.
– Что с ним? – спросил Тимур.
– Очнется. Твоему вождю интересно будет его допросить.
– А остальные? Еще трое?
– Бесполезны. Они хотели убить девочку, свою соплеменницу. Пришлось их остановить. Нельзя убивать своих соплеменников.
– Что вы с ними сделали?
Тимур ждал ответа от смысловицы, но Римма ее опередила:
– Мы их убили!
Глава 5
Сандро Лордкипанидзе. Непроницаемое пятно
Ботто, по кличке Пакостник, не боялся этого землянина в строгом, деловом костюме, немолодого, но гибкого и мускулистого, словно горный пард. На Земле-Родине за шпионаж в пользу врагов Империи Ботто без особых разбирательств вставили бы шланг в задний проход, предварительно залепив все остальные отверстия, и накачивали бы водой, покуда у него не лопнули бы глаза. А здесь, в этом чистеньком и чертовски удобном для жизни мире, Пакостнику ничего не грозило. Пожурят, сделают какой-нибудь укольчик и отпустят с богом. Да еще пожалеют, бедненького, сочувственно расспросят, как он дошел до жизни такой. На этот случай у Ботто была наготове трогательная история о голодном детстве, проведенном в Крысиных трущобах; о матери-прачке, руки которой с пятью кольцевыми шрамами на каждом запястье распухали от едкого мыла и холодной воды; об отце, пропивающем все, что ему удавалось украсть, и в пьяном угаре избивающем единственную жену и многочисленных детей, болезненных и тощих; о шайке, в которую пришлось вступить, чтобы выжить и прокормиться, когда мать слегла, а отца зарезали в пьяной драке; о тюрьме на Зловонном острове, где отбывающие уголовное наказание изготавливали химическое оружие для очередной войны, а божедомы варили из насмерть отравленных заключенных мыло. Историю эту Пакостник уже рассказывал сотрудникам ихнего Контакт-Центра там, на Земле-Родине, когда очень хотел убедить их в том, что его, здорового с виду парня,