Врать не буду – побежал, что есть мочи рванул. Сердце по рёбрам колотилось больно – вот и не понял, гонятся за мной, или крики да топот почудились.
На пути дом заброшенный стоял – контора бывшая. Мы там с пацанами часто собирались – ну, анекдоты там, или в ножички поиграть, клея понюхать.
Я туда забежал, махом на второй этаж заскочил. Прислонился к стенке, прислушался. А сердце всё колотится, прыгает, не уймётся, зараза. Вдруг, будто ветерком лёгким повеяло, щеки что-то лохматое коснулось. Пацаны? Нет: тихо вокруг, а наши бы матерились. Привидения? Нет! То ли голуби, то ли мыши летучие. Я их недолюбливаю, поэтому вниз побежал. Только весь дом отчего-то разбудился: зашелестело, залетало, загукало всё вокруг. Летает и шлёпается об стенки. Хлюпает и падает. Бегу, а ноги на что-то мягкое наступают. Но вырвался. Вон сейчас с горочки сбегу – там и дом родной.
Только когда бежал – очки со стеклышком заклеенным где-то обронил – плохо, не поверят пацаны, что на кладбище был… Расстроился, да сослепу с тропинки в темноте и свернул, на помойку с размаху заскочил, крышка треснула. Видно доски гнилые были. Провалился я не до конца. За гвоздь шкиркой зацепился, орать или не орать, соображаю. Я ж понимаю – что толку-то – ночь на дворе. Спокойно висел так, ногами только пошевеливал, опору искал, но до дна не достал. Вдруг кто-то подошёл, крышку разбитую откинул и – плюх в меня помоями. Я и тут шуметь не стал – пискнул сдавленно, чтоб в рот не попало. Зато она ка-ак завизжит! Бабы они глупые. Чего кричала? Так ведь она удачно ночью на помойку пришла! Верки Измайловой родительница. Вытащила меня, поохала. Пообещала матери не рассказывать.
Я в дверь торкнулся, закрыто. Пришлось в окно лезть. Вот только не учёл я, что мать таз с вареньем на подоконнике остывать оставила.
Прибежала на грохот, свет зажгла и запричитала над лужей варенья, как они, бабы, умеют:
– Ох! Горе ты моё луковое! – потом на меня глянула. – Да где ж тебя черти носили? – и дальше в том же духе.
Видок у меня тот ещё, да и запахи тоже… Не герой. Подвёл Генку.
Только кроме доблести ещё и везение иметь надо.
В то раз повезло сильно – мать даже не выпорола. Гладила меня по голове и почему-то плакала. А меня вопрос мучил:
– К чему мне мертвяк на кладбище привиделся?
И подумал неожиданно: «Наверное, к пятёрке по географии».
На другой день к школе подъехала машина. Все к окнам прилипли: не каждый день в нашей деревне