Когда погода была хорошая, она варила себе ужин на костерке, разведенном на берегу. А если погода не позволяла, довольствовалась холодной едой. Утром же, отправляясь к себе в мастерскую, всякий раз захватывала с собой ведерко для воды. И возвращалась вечером, неся его наполненным до краев, а в другой руке – узелок со снедью, купленной на рынке. Она забиралась внутрь Совершенного и возилась там, вполголоса напевая что-нибудь бессмысленное. Потом разводила огонь и принималась за нехитрую готовку, беседуя с кораблем.
Такое общение ему в определенной степени нравилось, причем именно своей каждодневностью. Нравилось, но в то же время и раздражало. Он слишком привык к постоянному одиночеству. А кроме того, даже во время самого оживленного разговора его ни на миг не покидала мысль, что подобное положение дел – явление всего лишь временное. Как и вообще все, что делали люди. Да и могло ли быть по-другому, если речь идет о существах, подверженных смерти?.. «Даже надумай она провести со мной всю свою жизнь, когда-нибудь настанет срок, и она покинет меня…» С тех пор как Совершенного впервые посетила эта мысль, он уже не мог отделаться от нее. Сознание, что однажды Янтарь уйдет от него навсегда, заставляло его ждать этого. А он терпеть не мог ждать. Уж лучше сразу покончить. Пусть бы она уже ушла, но только не заставляла его ждать, когда же произойдет неизбежное!
Из-за этого он часто бывал с нею раздражительным и немногословным.
Сегодняшний день, впрочем, был исключением. Янтарь заставила его выучить одну из тех дурацких песенок, которые сама любила мурлыкать, и они спели ее сообща, дуэтом, на два голоса. И Совершенный с изумлением обнаружил, что ему нравилось петь.
Янтарь и еще кое-чему его обучила. Нет, не плетению гамаков, это он узнал когда-то от Брэшена. Да она вряд ли и владела таким матросским умением. Зато она вручила ему большой кусок мягкой древесины и большой нож, чтобы он мог попробовать свои силы в ее ремесле.
Была у них и другая игра, довольно тревожная по своему смыслу. Янтарь брала длинный легкий шест и постукивала по телу Совершенного то в одном месте, то в другом. Его же задача состояла в том, чтобы отбивать удары шеста. Янтарь особенно радовалась, когда ему удавалось перехватить шест еще прежде, чем он успевал коснуться его. Время шло, и корабль определенно делал успехи. Когда удавалось сосредоточиться, он прямо-таки чувствовал движение шеста, успевая улавливать едва заметное возмущение воздуха, которое тот производил.
Эти занятия были якобы всего лишь развлечением, но про себя Совершенный понимал, что на самом деле все обстояло иначе. Следовало посмотреть правде в глаза: Янтарь хотела,