Только тут Уинтроу смог как следует разглядеть плоды своей работы, и ему, как выражались в портовых кабаках, поплохело. Да… Это вам не запеченный по случаю праздника окорок, от которого умелая хозяйка аккуратно отрезает тоненькие ломтики. Это было живое тело – и мышцы, помещавшиеся под кожей, будучи лишены привычного прикрепления, обмякли либо сократились, каждая на свой лад. Блестящий спил кости казался глазом, укоризненно глядевшим на неумелого лекаря… И кровь – всюду кровь…
Уинтроу с непоколебимой уверенностью ощутил, что зарезал пирата.
Не думай так! – тотчас предостерегла его Проказница. И чуть погодя добавила почти умоляюще: – Не навязывай ему своих мыслей о неудаче! Мы же все связаны, и он не может не верить в то, что мы ему вольно или невольно внушаем. Ему просто деваться некуда…
Окровавленными руками Уинтроу подхватил скляночку с кожурой плодов квези. Он немало слыхал о могуществе этого снадобья, но могло ли содержимое крохотной бутылочки остановить такую беспредельную боль?.. Он вытащил пробку… Он пытался расходовать лекарство по возможности бережливо, чтобы оставить хоть что-нибудь против завтрашней боли… Куски кожуры то и дело застревали в узком горлышке склянки, Уинтроу встряхивал ее, и бледно-зеленая жидкость расплескивалась где густо, где пусто. Но там, где она попадала на обнаженную плоть, боль немедленно прекращалась. Умолкала – именно такое ощущение передавала ему Проказница. Уинтроу вернул пробку на место, когда в бутылочке оставалось чуть менее половины изначального содержимого. Стиснув зубы и заставив себя прикоснуться к телу, которое только что резал, он принялся равномерно размазывать густое зеленое снадобье. Отступление боли было таким внезапным и повсеместным, как будто отхлынула волна.
Только теперь, когда все прекратилось, Уинтроу в полной мере осознал, какой силы напор достигал его, перехлестывая воздвигнутую Проказницей плотину. Но вот наводнение прекратилось – и он разделил безмерное облегчение, которое испытал корабль.
Оставалось по возможности подробно припомнить, что и в каком порядке делал Са’Парте после того, как с отрезанием ноги было покончено… Для начала он перевязывал концы кровоточивших артерий. Уинтроу попробовал поступить так же, но сосредоточение опять стало изменять ему. Сколько хоть было этих артерий?.. Навалилась усталость, и все, чего Уинтроу на самом деле хотелось, – это сбежать подальше от кровавого ужаса, который породили его собственные руки. Сбежать, свернуться калачиком в каком-нибудь тихом уголке и сказать: «Ничего этого не было!» Он сделал усилие и принудил себя продолжать. Он завернул выкроенный кожный лоскут и приложил его к обнаженному концу Кеннитовой культи. Потом попросил Этту выдернуть