Перец. Это был он – Струге в этом уже не сомневался. Он лишь корил себя за то, что расслабился и дал возможность одному из друзей Семенихина убежать.
Поднявшись с пола и потирая ушибленный затылок, Струге быстро вошел в первую попавшуюся комнату. У батареи центрального отопления лежал Семенихин и смотрел на Антона уходящим взглядом.
– Что… вы… здесь… делаете? – пробормотал он в лицо присевшему возле него судье; из его рта пахло кровью и какой-то гнилью.
– Контролирую, как выполняется мой приговор. – Струге рванул Семенихина за ворот свитера. – Где дело, Олег?
– В «Женни» было дело…
– В каком Жене? Где уголовное дело? Не парь мне мозги, сынок! – Вынув из кармана телефон, Антон набрал «03».
– Я не хотел идти на это дело… – Синий виновато смотрел на судью и едва не плакал. – Перец попросил…
– Перец? А какое Перцу дело до дела Цебы? – Струге задавал вопросы раненому и параллельно отвечал на вопросы диспетчера «Скорой помощи».
Семенихин дернулся, его лицо исказила судорога.
– Холодно…
Струге знал, что это значит. Сидеть, опершись спиной на раскаленный радиатор, и уверять, что его знобит, может лишь человек, который находится в шаге от смерти.
– Дело, Олег! Где дело?!
Антон видел, как с глаз смертельно раненного Семенихина исчезает блеск, и они словно затягиваются какой-то синтетической прозрачной пленкой.
– Куда ты дел дело, черт тебя побери?! Отвечай!..
Но отвечать уже было некому. На руках судьи висел труп.
– Перец… – бормотал Антон, укладывая голову Семенихина на пол и закрывая ему глаза. – Он сказал: «Перец попросил». Вот ты и напросился…
Сумки!
Струге бросился в коридор и стал вытряхивать содержимое больших тяжелых баулов. Голубой, черный, золотистый мех, переливаясь миллионами искр, заиграл на полу убогого коридора.
– Вот что за «Женни»… – прошептал, задыхаясь от усердия, Струге. – Вот кто, оказывается, будучи оправданным, валит охрану и таскает в свою норку чужие норки!
Перерыв все сумки, он обнаружил целую охапку шуб.
– Да где же дело?!
Не в том ли бауле, который, убегая, Перец прихватил с собой?
Впору было отчаяться. Оставалась последняя надежда. Перец. До назначенного им же, Струге, первого процесса по делу Цебы оставалось две недели. Если он не сможет за этот срок отыскать папку, можно смело идти в кабинет к председателю облсуда Лукину, класть голову на плаху и признаваться в том, что он, Антон Павлович, эту многолетнюю схватку с Игорем Матвеевичем наконец-то проиграл. Вот порадуется старик!..
За окном послышался вой сирены. Антон, размышляя над ворохом шуб о своем будущем, совершенно позабыл о том, что к дому вызвана милиция, а он находится в квартире среди вороха шуб, взятых разбоем, сопряженным с убийством, а в соседней