– Алло, Рыжий! Рыжий!
– Чего ты так орешь, – послышался недовольный голос собеседника. На потемневшем от загара лице Дэна засияла улыбка. Ромка! Родной Ромка! Грудная клетка наполнилась теплом.
– Рыжий, что происходит? – Даже не пытаясь сдержать волнение, спросил он. – Где ты?
– В городе. Дэн, дела совсем плохи, – при этих словах улыбка начала медленно сползать с лица Дэна. – Из наших почти все умерли. Решил позвонить тебе, узнать, как ты.
– Я на острове. Приезжай. У меня здесь запас еды и воды. Хватит на пятилетку!
На том конце послышалось тяжелое молчание.
– Спасибо, Дэн. Но как-нибудь в другой раз. Я записался в добровольцы.
– В какие еще добровольцы?
– В армию. Говорю же, дела плохи. – И понизив голос добавил, – Данила, здесь такое творится….зараженные кидаются на людей. Сплошь нападения и смерти. Правительство исчезло. Полиции нет. Остались только военные и те на грани. Мы пытаемся спасти живых. Но с каждым днем людей все меньше.
В трубке что-то зашумело. Голос Рыжего начал пропадать.
– Алло! Алло… – но сколько Дэн не кричал, ответа так и не последовало. Все шумело и щелкало, лишь пару раз сквозь шум прорезался голос Рыжего, после чего связь окончательно оборвалась. И сколько бы Данила ни пытался дозвониться, ничего не выходило.
В полном смятении он перевел взгляд с потухшего дисплея на противоположный берег реки.
Некоторое время мужчина оставался неподвижным. В груди, как после урагана, смятение и разруха. От прежней уверенности не осталось ни следа. Звонок Рыжего перевернул все верх на голову. Рука непроизвольно метнулась к биноклю. Но окружающий мир по-прежнему оставался неподвижным. Правда, теперь Данила знал, он – не последний человек на Земле. Есть еще Рыжий. А значит, есть за что бороться!
Уверенный, как никогда прежде, Данила Зорин бывший второй пилот, зашел в дом, взял оружие, патроны, положил в рюкзак бутылку воды, сухари, закинул его на плечо, а затем закрыл дверь и как был в защитной одежде с биноклем на груди сел в лодку и завел мотор.
18 июля
«Не могла писать. Все время плакала.
Отец отвез маму в больницу, где она умерла спустя 2 часа. Об этом он сообщил мне глухим голосом по телефону, как и том, что выходить на улицу категорически запрещено.
За последние сутки в Москве умерло более трех миллионов человек. Эта ночь обернулась для города кошмаром и нестерпимой болью. Как обезумивший палач, смерть металась меж домами, сметая всех, на своем пути. Она заглянула в каждое окно, не обошла стороной ни одну семью. Жуткая гостья, она оставляла после себя лишь ужас и горе.
Помню, как не зная, куда деться от страха, мы забаррикадировали кроватью дверь детской комнаты, и сели у стены. На разговоры и утешения сил уже не осталось. Но инстинкт самосохранения заставлял нас настороженно