Холодец догнал его на середине Северного проезда. Вообще-то Холодец, мягко говоря, со спортом не дружил, поэтому скорость, с какой он припустил вдогонку за Джонни, удивила бы многих его знакомых.
– Ты чего? Что за дела? – пропыхтел он.
– А ты не видел? – пропыхтел в ответ Джонни.
– Ничего я не видел!
– Дверь открылась!
– Ни фига!
– Нет, открылась!
Холодец притормозил.
– Нет, не открывалась, – пробурчал он. – Эти двери вообще не открываются, я сам смотрел. На них на всех амбарные замки.
– Чтобы туда не лазили или чтоб оттуда не вылезали? – полюбопытствовал Джонни.
На лице Холодца промелькнула паника (лицо было не маленькое, так что на самом деле она не столько промелькнула, сколько пробежала по Холодцовой физиономии, и даже это удалось ей не сразу). Потом он опять сорвался с места.
– Ты это нарочно! – выкрикивал он на бегу. – Не буду якшаться с нечистой силой! Домой пойду!
Он свернул за угол, на Восточную улицу, и рванул к главным воротам.
Джонни сбавил скорость.
Он подумал: амбарные замки.
Что правда, то правда. Он и сам заметил, давно уже. На всех склепах висели замки – от вандалов.
И все же… все же…
Закрывая глаза, он видел Олдермена Томаса Боулера. Не коварного мертвеца из Холодцовых фильмов, а рослого, дородного мужчину в треуголке, в отороченных мехом одеждах и с золотой цепочкой от карманных часов.
Он перешел с бега на шаг и медленно двинулся обратно.
На дверях склепа Олдермена висел ржавый замок.
Зря я подначил Холодца, решил Джонни. Теперь вот в голову лезут всякие дурацкие мысли.
И все-таки он снова постучал.
– Да? – отозвался Олдермен Томас Боулер, отворив дверь.
– Э-э… а… извините…
– Что тебе?
– Вы мертвый?
Олдермен показал глазами на бронзовые буквы над дверью.
– Видишь, что написано? – спросил он.
– Ну…
– Там написано: тысяча девятьсот шестой. Насколько я понимаю, похороны устроили очень приличные. Хотя меня там не было. – Олдермен ненадолго призадумался. – Вернее, я был, но любоваться происходящим не мог. Викарий, по-моему, произнес весьма прочувствованную речь. Так что ты хотел?
– Я… – Джонни беспомощно огляделся. – Я хотел спросить… Что значит «Pro Bono Publico»?
– На благо общества, – ответил Олдермен.
– А-а. Э… спасибо. – Джонни попятился. – Большое спасибо.
– Это все?
– Э-э… да.
Олдермен печально кивнул.
– Я так и думал, что это какая-нибудь чепуха, – сказал он. – С тысяча девятьсот двадцать третьего года меня никто не навещал. А потом они перепутали имя. Это даже не были родственники. Да что там, это были американцы! О-хо-хо… Засим – прощай.
Джонни мешкал. Он подумал: теперь я не могу просто повернуться и уйти.
Если я уйду, я никогда не узнаю, что будет дальше. Я уйду и уже не узнаю, почему так вышло