А Сергей Семёнович уже открывал дверь, оббитую чёрным дермантином, ведущую в просторные полутёмные сени, и там головы наши сразу стали кружиться от ароматов, невыносимо аппетитных, словно в воздухе сеней волшебным образом растворился целый пуд жареной свинины, присыпанный килограммом редких заморских специй!
– Там пир горой! – несколько задумчиво произнёс Сергей Семенович и быстро внимательно взглянул на меня.
– Я что-то делаю не так, товарищ генерал-майор? – сам не замечая – по давно забытой армейской привычке, я замер по стойке «смирно» и вытянул руки по швам.
– Вольно, волонтер! – улыбнулся Сергей Семёнович, – Сейчас мы с тобой славно закусим и, возможно, даже выпьем по сто грамм! Так что, расслабься!..
Глава 14
Стрэнг сделал очередной пируэт, намереваясь вновь лететь обратно в город, как вдруг почувствовал слабое утомление в области кончиков обоих крыльев. И как-то сразу многочисленные городские огни, оставшиеся по ту сторону широкой реки, несколько потускнели, потеряв прежнюю яркость, чёткость и своеобразную привлекательность. Словно невидимая кисть покрыла поверхность глаз-локаторов стрэнга мутным лаком тёмно-багрового оттенка, в толще которого без следа тонуло нежное холодное сияние смарагдовых и бирюзовых пунктирных линий. Вместе с ними тонула вся прежняя жизнь, в частности – возникло и сразу сгинуло в трясину безвременья клыкастое лицо хозяина, глянувшего на стрэнга с немой укоризной.
Дикая невероятная боль вдруг ворвалась тёмным вихрем в лабиринты совершеннейшего мозга и одним махом убила миллионы роившихся там мыслей, противоречивых стремлений и твёрдых убеждений. Затем боль прошла, наступило удивительно ощущавшееся облегчение, растворилась пелена мутного лака перед глазами, свежая энергия заиграла в толще кончиков крыльев. Стрэнг перекувыркнулся через голову, намереваясь немножко поразвлечь самого себя серией сложных кульбитов и… изумлённо замер на месте: перед ним – нос к носу, в тёплых волнах ночных испарений заливных лугов покачивалась его пушистая бирюзово сверкавшая копия.
– Кто ты?! – воскликнул он и тут же осёкся, услышав, как появившаяся из ниоткуда копия, синхронно задала аналогичный вопрос.
– Всё ясно, – уныло произнёс стрэнг, – ты, это – я. Ты был мною, а теперь мы разделились… Это очень плохо… Ты, наверное – подлый румпль!..
Разговор получился коротким, прервавшись, ввиду своей полной бессмысленности – процесс рождения абсолютно идентичных мыслей протекал в синхронном режиме. Повисев некоторое время в состоянии статической неподвижности, стрэнг и порождённый им румпль окрасились бирюзовыми сполохами и,