«посылке» Матвея Ржевского. Итак, отправившись по государеву указу «на Днепр», бывший стрелецкий голова, сам того не подозревая, оказался одним из главных действующих лиц в очередном витке русско-крымского противостояния, начавшемся в 1552 г. «Посылка» бывшего стрелецкого головы, на первый взгляд, имела достаточно ограниченный характер. Перед ним была поставлена задача провести глубокую разведку и выяснить намерения хана на кампанию 1556 г., и как будто ничего более. Примечательно, что это назначение Матвея Ржевского не нашло отражения в разрядных записях – ни в официальном Государевом разряде, первая редакция которого была составлена как раз в 1556 г.
237, ни в частных разрядных книгах. Но эта экспедиция имела далекоидущие последствия. Дело в том, что на волне послеказанской эйфории Иван Грозный и его советники стали вынашивать планы если не завоевания Крымского «юрта», то, по меньшей мере, возведения на бахчисарайский престол «своего» хана. Как писал Иван в 1555 г. новому бию Больших Ногаев Исмаилу, его царская мысль состоит в том, «чтоб мне крымсково самому ити, а вы б (то есть Исмаил. –
В. П.) со мною послали детей своих и племянников. А с теми тысеч пять или шесть (воинов. –
В. П.)…». И если бы это предприятие увенчалось бы удачей, продолжал московский государь, соблазняя Исмаила открывающимися перспективами, то «мы б Дербышева сына Янтемира царевича (сына астраханского «царя» Дервиш-Али. –
В. П.) и ваших детей и племянников на том юрте (то есть в Крыму. –
В. П.) оставили…»
238. Но на пути реализации такого плана стояла сама природа – между владениями Ивана IV и «островом Каффы» (как назвал Крым в конце XV в. венецианец Иосафат Барбаро) лежали сотни верст безлюдной степи, защищавшей владения крымского хана от русских ратей лучше самых мощных рвов, валов и бастионов. И если Москва могла относительно легко достичь Казани и Астрахани по рекам, перебросив под их стены водой артиллерию, пехоту и все необходимые припасы, – как писал американский историк У. Мак-Нил, «московские цари устанавливали свою власть повсюду, куда судоходные реки позволяли доставить тяжелые пушки…»
239, то с Крымом такой вариант не проходил. В середине 50-х гг. XVI в. надежной водной коммуникации, подобной волжской, обладание которой позволило бы русскому государю перебросить легко и быстро, без особых затрат и потерь, артиллерию, пехоту и необходимые припасы к самым владениям крымского «царя», у русских еще не было. А без нее всякие планы подчинения Крыма московской воле оставались несбыточными.
