По сравнению с охотниками-аристократами, аустрингеры, то есть те, кто в одиночку тренировал ястребов-тетеревятников и ястребов-перепелятников, получали ужасные характеристики в прессе. «Не селите лишенных благородства аустрингеров в одной комнате с сокольниками», – язвил нормандский автор четырнадцатого века Гас де ля Бинь. – Их проклинает Писание, ибо они ненавидят общество и занимаются охотой в полном одиночестве. Когда нам встречается дурно сложенный человек с громадными ступнями и длинными, бесформенными голенями, похожий на столярные козлы, сутулый и перекошенный, и нам хочется его подразнить, мы говорим: «Гляди-ка, настоящий аустрингер!» А каков аустрингер, таков и ястреб, что отражено в книгах, написанных и шесть веков спустя. «К ястребу-тетеревятнику невозможно испытывать то же уважение и восхищение, что к соколу-сапсану, – рассуждает Блейн. – Клички, которые обычно даются этим птицам, говорят сами за себя. К примеру, им прекрасно подходят клички Вампир, Иезавель, Свастика и даже Миссис Гласс, но для сапсана они совершенно не годятся». Тетеревятники всегда считались бандитами – жестокими, плохо поддающимися дрессировке, угрюмыми, капризными и не от мира сего». Кровожадными назвал их сокольник девятнадцатого века майор Чарлз Хокинс Фишер, выразив тем самым свою явную нелюбовь. Многие годы я была склонна с ним соглашаться, потому что, разговаривая с другими на эту тему, приходила к выводу, что ни за что не буду связываться с тетеревятниками.
– Вы охотитесь с соколом? – спросил меня как-то раз один знакомый. – А я предпочитаю ястребов-тетеревятников. Их легче понять.
– По-моему, с ними одно мучение, – сказала я, вспомнив силуэты нахохлившихся птиц, сидевших высоко на деревьях той зимой.
– Никакого мучения, если знаешь один секрет, – возразил он, наклонившись ко мне ближе. Что-то в его движении напомнило Джека Николсона. Я отпрянула, слегка озадаченная. – Все очень просто. Если хочешь получить послушного ястреба-тетеревятника, нужно сделать только одну вещь. Предоставить ему возможность убивать. Убивать как можно больше. Убийство их дисциплинирует.
И он усмехнулся.
– Понятно, – сказала я.
Повисла пауза, как будто от меня ожидался другой ответ. Я попыталась исправиться:
– Спасибо.
На