А, с другой стороны, – что делать? Не в Киммерии, чай, растут, должны же дочери славного повелителя Великой Аквилонии владеть куртуазным обхождением!
Однако в настоящее время обхождение самой Ингрис особой куртуазностью как-то не отличалось. Как, впрочем, и внешность – высокая причёска сбилась на сторону, маленькие глазки злобно сощурились, поджатые губы, и без того тонкие и бесцветные, вообще превратились в еле-заметные ниточки, а на перекошенном лице даже сквозь толстый слой пудры проступили красные пятна. Конан понял, что зря затаивался. Он вполне бы мог топать, как диковинный зверь-элефант особо крупного размера, дышать полной грудью и даже, пожалуй, ругаться в полный голос – баронесса его всё равно не заметила бы. Не до того ей было. Запрокинув трясущуюся от бессильной ярости голову, она продолжала визгливо шипеть, с ненавистью глядя куда-то под самый потолок:
– Слезай немедленно, гадина! Кому говорят, нергалово отродье?!
Конан тоже поднял голову, прослеживая её взгляд. Хотя мог бы и не напрягаться, поскольку заранее был на всю центуру уверен, что же именно он там обнаружит. Вернее, кого. И для этого вовсе не надо было обладать даром предвидения или обращаться к гадательным рунам, любой тарантиец в здравом рассудке…
И, конечно же, здравый рассудок оказался прав. Вот она, проблема – сидит себе на подоконнике узкого стрельчатого окна, ногами болтает. И опять, между прочим, в мужском костюме, а ведь сколько раз говорено было… Додумать Конан не успел – главная Проблема аквилонского двора, основной поставщик материала для сплетен и пересудов тарантийских кумушек, младшенькая и горячо любимая Лайне соизволила заметить появившегося из-за угла коридора отца. Обрадовалась, просияв восторженной улыбкой. Взвизгнула от избытка чувств, взбрыкнула ногами и замахала над головой перепачканными ладошками.
И – спрыгнула с подоконника высокого стрельчатого окна.
Находящегося, между прочим, под самым потолком, на высоте, раза этак в четыре превышающей человеческий рост…
Конан прыгнул вперёд, не успев даже охнуть. На выдохе, потому что вдохнуть он тоже не успевал.
Смёл баронессу, почти не ощутив сопротивления и оставляя за спиной закрученный штопором ворох пронзительного визга и модных тряпок. Каким-то немыслимым чудом, уже в прыжке, он сумел рвануться вперёд ещё быстрее, так, что хрустнули кости и на мгновение потемнело в глазах. И в самый последний миг успел таки поймать восторженно хохочущую малявку. В падении, вытянувшись в струнку и почти что рухнув на грязные каменные плиты животом, над самым-самым полом, но – успел. Кувыркнулся перекатом, гася инерцию и прикрывая мощным телом свою добычу. Инерции хватило и на то, чтобы остаточным движением вздёрнуть тело на ноги без помощи рук – руки были заняты, их на пару ударов сердца намертво свело в охранительном кольце вокруг крохотной