А разве позволили бы кому-нибудь в двенадцать лет жениться? Это же нонсенс. Отправили бы на телепередачу, где ведущий с шокированным видом рассказывал бы об этом.
Видимо, вернулось то время. Средние века. И Николай женится скоро, сам детей заведет. Отдадут их Илье на воспитание? Ведь все, кто родились до Войны, для нового поколения – старики. И разница поколений видна как никогда, хотя дело даже не в мутациях.
Второе Средневековье.
– Что конкретно рассказать? – внезапно охрипшим голосом спросил инвалид.
– Да обо всем. – Ребенок кивнул, показывая, что понял вопрос. – И о себе, и о мире вообще.
– Мир… – начал было Илья, но остановился. Откашлялся, потер лицо рукой, терпко пахнущей машинным маслом, и продолжил: – Мир, мальчик мой, был переполнен пресыщенными идиотами. Людьми, абсолютно не ценившими радости жизни, самые главные – вроде семьи, друзей… Да и простых радостей, вроде синего неба над головой, тоже не ценили.
Посмотрев на лица ребят, инвалид подумал, что говорит совсем не о том, что слова его звучат шаблонно и фальшиво.
– Ладно, чего вам бурчание старого дурака слушать. – Илья замолчал и продолжил наворачивать макароны.
Ни один из ребят не взялся за ложку. Все внимательно смотрели на учителя. Грустно вздохнув, тот понял, что от него сегодня не отстанут, пока не получат ответа. И если раньше можно было отговориться какой-нибудь сказочкой, то сейчас Илья почувствовал – так не выйдет.
– Что мне больше всего нравилось в том мире, так это его необъятность. Ты выходишь на улицу с утра и понимаешь, что можешь идти куда душа пожелает. И дело даже не совсем в этом. Миллиарды людей, и у каждого свои проблемы и задачи. Множество мест на этом, в общем-то, небольшом шарике, которых ты еще не видел. Море неизвестных запахов, вкусов… Да каких угодно ощущений!
Ребята смотрели на него широко раскрытыми глазами. Нужно было продолжать говорить, хотя лектор из инвалида, даже в его прошлой жизни, был так себе. Однако других теперь не было.
– Что вы знаете о подземном переходе? Конкретно об этом. На «Домостроителей».
Марк хотел было ответить, но Илья жестом дал знак молчать и продолжил:
– Вы знаете о нем абсолютно все. Как будто никто из вас не лазал в технические коридоры. Не прячь взгляд, Николай, я тебя там видел, и я совершенно не против этого. Это все-таки жажда познания. А вам попросту больше нечего познавать, потому что весь ваш мир – этот самый подземный переход.
В горле пересохло. Инвалид потянулся к пластиковой бутылке, перелил в кружку. Глотнул холодной воды…
– Вы знаете, где находится склад, знаете, что начвор частенько выпивает у себя. Знаете, почему Нельсон не появляется в лазарете. Вы знаете о своем мире все. Наверное, древние философы только мечтали об этом. Суть самого сущего как на ладони. Только вот мир этот – банка с пауками.
Выпив еще воды, инвалид задумался. Тушенка остыла, а когда она остывает, то становится невкусной. Наверное, в этом тоже есть какой-либо