Революция, или Как произошел переворот в России. Дмитрий Николаевич Дубенский

по государственным делам и задачам России. Государь хорошо относился к Нилову, верил ему, но Его Величество не мог устранить в себе некоторого шутливого отношения к характеру своего флаг-капитана за его горячность. Государь ценил Нилова просто как прямого честного служаку. К Воейкову Государь относился доверчиво как к распорядительному дворцовому коменданту, бодрому, веселому человеку, хорошему хозяину, но, конечно, Его Величество чувствовал, что Воейков не советчик в государственных делах, и особого значения ему не придавал. Та ирония, с которой относились к Воейкову все окружающие, это прозвище «Кувака» за его торговлю водой, понималась Государем. Что касается всех остальных: князя Долгорукого, Нарышкина и других, то это были просто для Царя хорошие, приличные люди и больше – ничего.

      Для Государя было величайшее горе, что с Ним в эти страшные дни не было Его истинного и единственного друга – Императрицы Александры Федоровны. Продолжительная тяжелая политическая обстановка, волнение за семью произвели на Государя в эти дни положительно переворот в Его душевных силах. Он стал как бы придавлен событиями и словно не отдавал себе отчета в обстановке и как-то безразлично стал относиться к происходившему.

      «Неужели уже ничего нельзя сделать, – говорил я С. П. Федорову, – неужели нельзя найти человека, которого мог бы послать Государь в Петроград для водворения порядка и обеспечения от случайностей Царской Семьи. Мне кажется, такой человек есть в Ставке, это генерал-адъютант Иванов, герой настоящей войны. Имя его известно всей России, и если Николай Иудович немедля отправится в Петроград и Царское, то, может быть, еще спасет положение». С.П. согласился, и мы на завтра, 27-го февраля, решили отправиться к Иванову, сообщить наши мысли и, если он их одобряет, то и просить его доложить Государю о его желании отправиться в Петроград и принять командование над войсками столицы для водворения порядка.

      Ни вчера, ни сегодня не было уже возможности переговорить с Петроградом, так как телефон все время был соединен с кабинетом Его Величества в Ставке для переговоров с Царскосельским дворцом.

      Я ждал с нетерпением завтрашнего дня, дабы скорей переговорить с генерал-адъютантом Ивановым.

      Могилев

      Понедельник, 27-го февраля{96}.

      Ночью в Ставке получены определенные известия, что в Петрограде начался солдатский бунт и правительство бессильно водворить порядок. Я видел М. В. Алексеева; он был очень встревожен и сказал: «Новые явления – войска переходят на сторону восставшего народа».

      Как на причину быстрого перехода войск на сторону бунтовавших рабочих и черни указывали в Ставке на крайне неудачную мысль и распоряжение бывшего военного министра Поливанова{97} держать запасные гвардейские батальоны в самом Петрограде в тысячных составах. Были такие батальоны, которые имели по 12–15 тысяч. Все это помещалось в скученном виде в казармах, где люди располагались для спанья в два-три и четыре яруса.