– Готов? – спрашивает он.
Я киваю, бросаю в миксер немного нарезанного имбиря, разбиваю яйцо, выливаю туда содержимое. Думаю, я достаточно распелся, подпевая Брайану Джонсону в машине, поэтому вполне готов приступить к работе.
Обычно мне нравится процесс записи вокала, но сейчас, когда наши сроки сжаты, когда звукорежиссёр и продюсер нервничают за пультом, постоянно поглядывая на часы, меня все дико раздражает.
В помещении, кажется, стоит дикая жара, я включаю кондиционер и тут же замерзаю.
– Чёрт! – я стаскиваю с головы наушники. – Что происходит с климат-контролем?
– Что происходит с твоей терморегуляцией? – из другого конца комнаты парирует Майк.
– С моей терморегуляцией всё в порядке! – вытираю вспотевшие ладони о джинсы.
– Может, вы перестанете трепать языками и займётесь делом? – сердится Джей.
Возвращаемся к работе, я выключаю кондиционер. Снова становится жарко. Я много пью. Дневной норматив не выполнен.
День второй. Семь утра. Я невыспавшийся ползу в ванную. На завтрак хлопья с йогуртом и чашка эспрессо.
Открываю свой гардероб. Чтобы себя хорошо чувствовать, я должен хорошо выглядеть. Выбираю чёрные джинсы-скинни, темно-бардовую рубашку с коротким рукавом, которую застегиваю на все пуговицы, кожаный ремень и лёгкие летние туфли. Подумав пару минут, беру с полки шляпу. Вот, теперь то, что нужно. Делаю селфи, несколько минут провожу в сомнениях, подбирая нужный фильтр, выкладываю в Инстаграм, с удовлетворением наблюдаю, как под фотографией растёт количество лайков.
Астон Мартин стоит на подъездной площадке. Сажусь за руль, случайно включаю радио вместо стереосистемы. В эфире наша песня. Самодовольно ухмыляюсь и, подпевая самому себе, выжимаю полный газ.
– Привет, чуваки, – улыбаюсь я, входя в павильон.
– Чуваки? – переспрашивает Джей.
– Да, – я складываю пальцы пистолетом и делаю вид, что прицеливаюсь в него. – Чуваки.
Барабанщик улыбается в ответ и берёт палочки, а Лейтон и Майк как-то странно переглядываются. Но у меня слишком хорошее настроение, чтобы размышлять, что означают их взгляды.
Надеваю наушники, Звукорежиссёр из-за стекла показывает мне поднятый вверх большой палец, я отвечаю тем же. Запускается минус, начинаю петь. Я сегодня в голосе, температура в помещении идеальная, освещение – тоже. Это важно. Для настроения.
Вижу ребят. Они, кажется, переговариваются, одобрительно кивая в мою сторону. Я невольно начинаю двигаться под музыку.
– Дыхание собьёшь, – предупреждает продюсер.
– Не волнуйся, чувак! – ору я в микрофон (позже это войдёт в один из семплов), продолжая танцевать.
Музыканты улыбаются. Я чувствую себя отлично, атмосфера в студии прекрасная. Именно в таких условиях Children of Pestilence обычно работают, это именно то, чего нам не хватало.
Мы