Конечно, патологоанатом Свенсон с неудачей не смирился. Он настырный парень, этот Свенсон, и любую неудачу воспринимает как вызов его профессионализму. Так что говорить покойного он заставит, это точно. Проблема в том, что добиться этого он может только через две-три недели – какой-то очень длинный ритуал, позволяющий сохранить в целости память покойного, при этом дав душе возможность удрать туда, куда ей и положено уходить, когда тело умирает. А уж вытащить воспоминания из тела, лишенного души, проще простого.
В общем, все не безнадежно, но есть проблема. Ждать две недели можно, но это как-то противоречит принципам работы стражи. Даже заключенные не должны страдать сверх меры – хотя для того, чтобы попасть в крепость, нужно быть просто невероятной сволочью. Та эльфийская наемница, о которой рассказывал шеф, скорее исключение, чем правило. В конце концов, девчонка работала на свою страну, ее можно понять. А вот остальные, кто там сидит, далеко не подарки. А тут даже не заключенный, а стражник, да еще в таком состоянии… Так что ехать придется. К тому же, если я хорошо покажу себя, то, возможно, наконец, избавлюсь от приставки «стажер» в названии должности, а вместе с ней и от неусыпного присмотра моего шефа. Только боги знают, как мне осточертели эти ненавязчивые расспросы о моем прошлом, настоящем и планах на будущее. Хотя на это-то рассчитывать как раз глупо. Черта с два меня так порадуют раньше, чем закончится мой «испытательный срок».
Утро было солнечное и ужасное. Выпитое накануне упорно не желало, чтобы о нем забывали, и напоминало о себе головной болью и больным желудком. Любой звук отдавался в голове колокольным звоном, любой свет резал глаза. Ехать куда-то не просто не хотелось, ехать не хотелось так, что проще было убить себя чем-нибудь тяжелым. Но проспать мне не дали. Едва я успел поплескать в лицо холодной водой, как хлопнула входная дверь (я не говорил, что у моего шефа есть ключи от МОЕГО дома?) и громкий до отвращения голос заорал:
– Собирайся, бездельник, нам пора!
Утешает одно – голос, хоть и громкий, от этого не менее сиплый и больной, чем у меня. Я проорал что-то насчет завтрака, на что получил порцию чего-то нелестного на оркском. Впрочем, ко