– Почему ты думаешь, что она вернулась?
– Потому что она не продала дом, сказала, что вернется. Она ведь поехала навестить родителей.
Произнеся последние слова, Йасмин замолчала. Али, заметив, что она пытается сдержать слезы, положил ей руку на плечо. Через некоторое время, когда она успокоилась, он сказал:
– Ты все правильно говоришь. Но она не вернулась.
– Откуда такая уверенность?
– Я писал туда.
Йасмин усмехнулась.
– Я даю тебе советы, а оказывается, что ты все уже предусмотрел и все уже сделал, и даже Ладе написал.
– Уж не ревнуешь ли ты?
– С какой стати?
– Ты, говоря о ней, редко называешь ее по имени,
– С чего мне ревновать? – иронически сказала Йасмин. – Это же не она хотела стать твоей второй женой.
– Это была шутка.
– Это не была шутка.
– Ну, хорошо, – согласился Али, – допустим, что это была не шутка, скажу иначе. Дело было не во мне, просто она очень хочет выйти замуж. У нее навязчивое желание. Это упрощает ситуацию, согласись.
– То есть, ей нужен не ты, а просто муж.
– Именно так.
– Значит, для полного спокойствия я должна найти ей мужа.
– Я думаю, что в этом нет необходимости, она сама о себе позаботится. Но если у тебя есть кто-нибудь на примете. Какой-нибудь вдовец.
– Увы.
Оба замолчали, вдруг потеряв интерес к теме разговора. После долгой паузы Йасмин спросила:
– А все же почему ты неспокоен? Дело ведь не только в отсутствии вестей о твоем друге.
– Мне не нравится этот город, – тяжело вздохнув, ответил Али.
– Вот уж новость, как это не нравится, ты же здесь родился, это твой родной город.
– Увы, нет.
– Ты так долго обманывал меня? – удивилась Йасмин. – Ты родился не здесь? В какой-нибудь деревне?
– Почему сразу в деревне?
– Деревенские, часто скрывают место рождения, стесняются.
– Я родился здесь, но города, в котором я родился, уже не существует. Мы живем в другом городе. Я как-то не сразу это понял. Прежний Байлакан разрушен татарами. До основания. Они перебили всех жителей. Среди них был мой отец, его жена и дети. Их страдания до сих пор растворены в этом воздухе. Мне кажется порой, что я слышу их крики.
– Ты, в самом деле, слышал их крики? – тихо спросила Йасмин.
– Это не трудно вообразить. Когда я смотрю на этот город, я вспоминаю, что он отстроен ненавистным Шараф ал-Мулком. Здесь живут совсем другие люди. Даже канал, на который я смотрю вечерами с балкона и тот вырыт по приказу Шараф ал-Мулка.
– Если хочешь, давай уедем отсюда, например в Нахичеван, – предложила Йасмин. – Купим дом на той же улице, где живет Лада. Тебе там нравилось.
– Может быть, но сейчас не лучшее время для переезда, – сказал Али и через некоторое время спросил, – что говорит повитуха?
– Она говорит, что это произойдет на днях, – ответила Йасмин.
– Тогда и вернемся к этому разговору.
– Хорошо, – согласилась Йасмин.
Три дня спустя она умерла, не сумев разрешиться от бремени.
– Что с ребенком? – спросил Али у повитухи, вышедшей сообщить ему страшную весть.
– Аллах забрал ее вместе с ребенком, – ответила женщина, – мужайтесь господин, все в руках Аллаха.
– Сколько я тебе должен, – глухо спросил Али.
– Ну что вы, я не беру денег в таких случаях. Уж простите меня, ничего нельзя было сделать, узкое лоно. А вы еще молодой, возьмете себе еще жену.
Согласно обычаю, Али похоронил жену в тот же день. Молла, который прочитал молитву над могилой Йасмин, принимая серебряную монету, поклонился и сказал:
– Аллах лучше знает. Неизвестно, что с нами будет. Татары всюду. Вы слышали они взяли Гянджу и перебили всех жителей. Всех до единого. Некоторые люди, чтобы не попасть к ним в руки, зашли в свои жилища и подожгли их. Может быть, вашей жене повезло еще, и мы позавидуем ей.
– Может быть, – глухо отозвался Али.
Молла развел руками и ушел.
«Проклятый город, – глядя ему вслед, с тоской подумал Али, – зачем я сюда вернулся».
Оставшись один, он просидел до наступления темноты, а затем ушел, взяв с собой горсть земли с могилы Йасмин.
Али не стал устраивать поминки по мусульманскому обычаю. Не для кого было это делать. Все его родственники погибли при первом нашествии татар. Лишь он один, каким-то чудом задержался на этом свете. А сидеть весь день с чужими людьми ему было бы невыносимо. Вместо этого он роздал деньги нищим. Выставил на улицу столы, и нанятый им повар три дня подряд готовил еду и кормил прохожих.