– Все дело в том, что у вас очень живое мышление, – спокойно объяснил доктор, – и ваши мысли, еще до того, как вы выражаете их вслух, становятся мне ясны. Элементарное чтение мыслей.
Как я понял, он вовсе не хотел озадачить этого доброго человека, а просто демонстрировал собственные способности, чтобы обеспечить полное повиновение своей воле.
– Боже праведный! А я и понятия не имел… – и полковник продолжил рассказ. – Сам я, признаюсь, ничего не видел, но непредубежденные, как я полагаю, свидетели утверждали, что по лесу протекают тонкие ручьи огня, а его языки протягиваются иногда по направлению к нашему дому… Вот здесь, – он показал пальцем на карту и заговорил так громко, что я чуть не подпрыгнул от неожиданности, – где западный край плантации смыкается с лужайкой позади дома (темные пятна означают заросли лавра), здесь-то и видели эти огненные языки. Из леса они перебрасывались на лавр, а уже оттуда – на дом. «Прямо как ракеты или молнии – такие ослепительные вспышки», – пояснял один из свидетелей.
– Эти свидетельства можно считать достоверными?
– Языки огня и в самом деле достигали дома. Они оставили подпалины на стенах прачечной. Вы увидите их завтра. – Полковник еще раз показал на карту и, выпрямившись, обвел взглядом комнату с таким видом, будто сказал нечто совершенно невероятное и ждет возражений.
– Они были опалены – как лица, – пробормотал доктор, многозначительно глядя на меня.
– Да, опалены, – подтвердил полковник, в возбуждении недослушав конца фразы.
Последовало продолжительное молчание, нарушаемое лишь бульканием керосина в лампе, потрескиванием угля и тяжелым дыханием полковника. По моей спине пробежал неприятный холодок и я подумал, не запрезирает ли меня хозяин, если я попрошусь спать к нему в комнату? Часы на каминной доске показывали одиннадцать. «События развиваются с потрясающей быстротой», – от этой мысли мне стало не по себе. Мое любопытство ожесточенно боролось со страхом. Но даже если бы и можно было пойти на попятный, думаю, любопытство легко одержало бы верх.
– Разумеется, у меня есть враги, – на этот раз жестко сказал полковник, – ведь я уволил множество слуг и работников.
– Враги тут ни при чем, – заметил Джон Сайленс.
– Вы думаете? В каком-то смысле я рад это слышать, но… Есть много такого, с чем можно справиться, если принять соответствующие меры…
Не закончив фразу, полковник опустил взгляд с выражением мрачной суровости, по всей видимости, свойственной его характеру. Этот боевой командир испытывал ненависть и презрение при мысли о враге, с которым нельзя схватиться врукопашную. Он вернулся на свое место. Из груди его вырвалось что-то похожее на вздох. Доктор Сайленс промолчал.
– Насколько возможно, я стараюсь держать свою сестру в неведении относительно происходящего, – сказал он без всякого перехода, как если бы просто размышлял вслух. – Будь ей все известно, она