Полунин замолчал, подавленный воспоминаниями. Некоторое время все трое сосредоточенно и угрюмо курили или помешивали ложечками чай. Первым заговорил отец Полунина:
– Вот что будет теперь, если разобьют белых?
– Что будет? – ответил Полунин. – Опять расстрелы, грабежи. Чего же можно ждать от грабителей и убийц? Или, быть может, вы эсеры, научите большевиков уму-разуму?
– Трудненько будет, – сказал человек в пенсне. – И вы, колчаковцы, испортили дело, да и народ словно с ума сошёл, озверел.
– Ничего вы не сделаете. Вслед за нами в Сахалян удерёте, как уже раз удирали.
– Я думаю, большевики теперь умнее будут, – выпустил клуб дыма Николай Иванович. – Без интеллигенции им не обойтись.
– Нужна им ваша интеллигенция! Нет, дорогой, если, не дай Бог, побьют нас красные, – бежать надо за границу.
– Куда же это? – насмешливо процедил Николай Иванович.
– Куда? В Сахалян, потом в Харбин, а там – куда судьба бросит. Мир велик, как-нибудь проживём. Но признать себя побеждённым я не хочу. Буду и там бороться, буду разъяснять иностранцам, что такое большевизм, какая это страшная зараза и что грозит миру, если он не поймёт этого. А скорее всего, дождёмся того момента, когда русский народ сам изживёт эту болезнь. Может быть, недолго-то и придётся быть за границей. Впрочем, мы рано заговорили о бегстве. Наши армии ещё дерутся, а здесь, на востоке, нас, белых, поддерживает Япония.
– Вы думаете, что так она вас и будет вечно поддерживать? – снова иронически пробурчал Николай Иванович.
– Почему бы и нет? – ответил Полунин. – Это единственная страна, которая действительно помогает нам сейчас против большевиков, которая, по-видимому, понимает весь ужас коммунизма. Как бы ни сложилась мировая и дальневосточная обстановка, я думаю, что Япония всегда будет против большевиков. Не могут эти два мира – Япония и большевизм – ужиться рядом. В этом – залог нашей победы в будущем, если даже мы будем побиты теперь.
– Ну, поживём – увидим, – неопределённо сказал Николай Иванович.
– Что касается меня, –