Генерал-майор Эдельмиро Хулиан Фаррель (имя, с точки зрения русских, не самое благозвучное, но здесь вполне обычное) оказался нестарым еще, крепким мужчиной с тяжелым, с крупными чертами лицом, в котором проглядывалось что-то лошадиное. Этакий образцовый служака, про которого так и хотелось сказать: боевой генерал! Но, увы, хотя Фаррель и прослужил всю жизнь в армии, реально в бою не отличился. Просто потому, что Аргентина с определенного периода ни с кем из соседей всерьез, до грома барабанов и танковых атак, не конфликтовала.
Впрочем, и без войны генерал неженкой не выглядел. Горные егеря, спецназ, если по-простому. У итальянцев учился, а те, при общей слабости армии, подразделения особого назначения готовить умели. Опять же, человек, заведующий подготовкой военных альпинистов, трусом не может быть по определению. И уж конечно, трус не возьмет власть в стране, даже той, где перевороты уже превратились в скучную обыденность.
Рукопожатие у генерала тоже было твердое, уверенное. И с Лютьенсом они моментально нашли общий язык. Фаррель оказался человеком деловым и весьма пронемецки настроенным. Неудивительно, что после войны и при нем, и при его преемнике в Аргентине скрылась масса военных преступников. Впрочем, сейчас расклады были иными, и разговор двух военачальников крутился вокруг взаимовыгодного сотрудничества, и, в первую очередь, торговли.
Аргентина готова была предоставить место под немецкую военно-морскую базу, а надо будет, так и не одну, концессии на разработку месторождений полезных ископаемых, ну и еще кое-что по мелочи. Солидный кусок, надо признать, и вкусный. Но и взамен Аргентина хотела немало, причем торговался Фаррель не хуже того хрестоматийного еврея.
В первую очередь, как это всегда, оружие. Причем не какое-нибудь старье – профессиональный военный, Фаррель разбирался в военной технике и всерьез хотел получить современное вооружение. Его интересовали, в первую очередь, самолеты, танки, а также вертолеты, производство которых было не так давно налажено в Германии. Последние, кстати, пока что создавались только для немецкой армии, причем как собственной разработки, так и американской. Точнее, частично американской – знаменитый конструктор Сикорский, начинавший еще в царской России и успешно проектировавший тяжелые бомбардировщики, после войны эмигрировал в США. Здесь он занимался созданием геликоптеров, но довести свое творение до ума не успел. Грянула война, и почти сразу после ее завершения к Сикорскому пришли несколько человек с типично немецким акцентом.