Отзывы о меню нашей столовой весьма противоречивы. Если одним кажется, что пища там слишком жирная и полна пестицидов, потому что масло, на котором жарятся котлеты, куры и всё остальное не меняется неделями, то меня, в общем, всё более-менее устраивает. Потому что, во-первых, дешево, а во-вторых, я ем только первое блюдо и иногда салат, так что кто и на чем там жарится, мне абсолютно фиолетово. Сегодня я беру свой любимый супчик – гороховый с копченостями. Но, несмотря на то, что он – неизменный мой фаворит среди супов, я с трудом его ем. Под пристальным взглядом бывшего парня кусок не лезет в горло. Лицо Владлена сейчас мне совсем не нравится. Он будто бы даже неожиданно подурнел, и сидеть за одним столом с ним стало неприятно.
«Еву выписали из больницы, – сообщает Владлен, отламывая часть куриной ножки, – понавыписывали гору таблеток. Надеюсь, она не будет пить их».
У Евы – его сестры – какое-то нервное расстройство. Но оно, на мой взгляд, нисколько не компенсирует недостаток воспитания, который эта девочка постоянно демонстрирует. Несколько раз она при мне спрашивала у Владлена, зачем он со мной встречается, ведь я скучная. Я уже не говорю про различные оскорбления других людей.
«Как это, не будет пить лекарства? Неврозы сами по себе, может, и безобидны, но их опасность в том, что они могут перерасти со временем в психозы».
«Начинается. Ты всегда ненавидела мою сестру и продолжаешь ненавидеть».
Вот тут-то я и съедаю свою первую ложку супа, хотя мне совсем не хочется, но отвечать не имеет смысла, думаю, потому что всё и так очевидно.
«Но она же просто ребенок» – добавляет Владлен.
«Этим вы её и оправдываете, позволяя много больше, чем ребенку полагается. Со временем, если не пить таблетки, станет ещё хуже».
«Не говори ерунды!»
Охотно замолкаю, но не потому, что Владлен приказал мне, просто чувствую, что снова начинаю злиться. Тут в столовую заходит Литвак с Тышлером и главный технологом сектора А – Ореховым. В тот момент, когда они втроем проходят мимо нас, Владлен даже есть перестает. С какой-то противной улыбочкой, которой, кажется, ранее не было в его арсенале, он смотрит троице вслед, а потом шепотом интересуется:
«Ты слышала уже?»
«Что?», – спрашиваю.
Если честно, я даже представить себе не могла, что в следующую минуту скажет мой бывший, поэтому снова принимаюсь за суп, и тут Владлен выдает такое:
«Литвак и Фарбер – любовники».
Давлюсь супом и начинаю громко и продолжительно кашлять, сквозь помехи в горле я шиплю:
«Вообще что ли дебил?» – и это не вопрос как таковой, скорее утверждение.
Беру с подноса Владлена стакан компота, делаю несколько больших глотков, после чего, обретя возможность говорить, заявляю, стараясь особенно не шуметь:
«Ты настолько жалок и мерзок, что это уже даже не смешно».
И хотя