Ни на минуту не умолкая, странный незнакомец подталкивал Бутова к черной «Волге» с открытой дверцей, стоявшей у самого края тротуара. Когда они очутились в машине, он быстро, словно фокусник – Бутов и слова не успел выговорить, пока это продолжалось, – извлек из кармана дубленки пакетик с колбасой, нарезанной аккуратными ломтиками, плоскую бутылку с яркой заграничной наклейкой, два зеленых пластмассовых стаканчика и, всунув один из них в руку Бутова, наполнил их; в другой руке Бутов продолжал сжимать деньги.
Он странно захмелел сразу же, лишь только почувствовал спиртовой запах. С трудом ворочая словно бы распухшим языком, он сказал:
– Да я ведь не пью…
– Оно и ни к чему, если без повода, – подхватил собеседник.
– А тут, поскольку просвещенные личности встретились, так сказать, велением судьбы. И к тому же покупочка, извините, предстоит изрядная… Насчет покупочки угадано?..
Бутов стал пить мелкими глотками, как бы против воли.
– Ага. Собрался купить «Радугу», – сказал он, когда стаканчик опустел.
Два слога: «бе-да», «бе-да», – доносились одновременно и изнутри, и cловно со стороны, очень издалека. Они звучали отрывисто и резко, как в армии «ать-два», «ать-два», когда идешь в ночном марше; каждый раз, прежде чем поставить ногу, представится, что там, во тьме бездонная пустота; больно перехватит дыхание, пока нога не утвердится на невидимой почве: «ать-два», «бе-да», «ать-два», «бе-да».
– А почему, извините, именно телевизор?
– Так уж… предмет длительного пользования, – неопределенно отозвался Бутов.
– Однако есть же, так сказать, предметы вечного!
– Ну уж и «вечного»… Как это может быть?
– А так, извините, может!
– Это вы… того… – тяжело ворочая словно распухшим языком, бормотал Бутов.
– А если я вам, извините, на фактах… Приобретете это самое «вечное»?..
– Отчего не приобрести, – Бутов попробовал улыбнуться.
– Заметано, – взвизгнул собеседник, и у Бутова все похолодело внутри – не только от неожиданного вскрика, но еще и потому, что он почувствовал и увидел: машина уже не стоит на месте, а с огромной скоростью мчится по городу знакомыми улицами, которые почему-то все до одной были тоже пусты.
– Куда это мы? С какой стати?! Да мне же…
– А вот с такой-сякой стати! – в голосе рыжего не оставалось и следа прежней искательности.
Машина мчалась уже не по городским улицам, а незнакомым шоссе, по бурым лужам, между шеренгами мокрых, мелкорослых деревьев. Ветровое стекло заляпала грязь. Сквозь прозрачные еще островки стекла бросалось в глаза, что и шоссе пусто: ни одной машины – ни встречной, ни попутной, – ни единого прохожего.
Бутов подумал: «Тут заключена ужасная, – именно ужасная! – странность.