Воздействие религиозного фактора на идентификационные процессы среди российских мусульман подтверждает справедливость мнения о том, что нация по своей природе «ни естественна, ни примордиальна», она есть результат «интеллектуальной и политической деятельности одновременно элит и масс»[3]. Религиозная идентификация на ином, чем индивидуальном, уровне зачастую обусловлена намерениями прагматически-политического характера.
Поиск идентичности повсеместно сопряжен с процессом разделения и обособления. Именно поэтому, характеризуя «эпоху идентичности», говорят, что она «полна шума и ярости»[4]. При обособлении «Другой» начинает восприниматься не просто как иной, но как чужак и даже враг. Тому есть вполне объяснимые причины. Ведь речь идет о территориальном разграничении, о дележе земли, плодородных участков, богатств недр, водных ресурсов, доступов к морским путям и т. д. Одновременно решаются вопросы, связанные с перераспределением владения и власти. Противоборствующие бизнес-группы и политические элиты для достижения успеха используют широкий арсенал средств. Манипуляция культурными, в особенности религиозными, различиями становится самым массовым и разрушительным оружием. Оправдание собственных действий исполнением воли Божьей – мощное средство эмоциональной массовой ажитации, при которой утрачивается контроль над словом и поступком.
Вторым фактором внутриполитической актуальности для российского читателя книги М. Санаи является невиданный приток иммигрантов. Значительная часть из них – граждане СНГ, в частности, из бывших среднеазиатских республик. Экономически иммиграция для России необходима, учитывая нехватку рабочих рук. Однако нередко иммигранты вызывают сильную неприязнь из-за того, что они занимают свободные рабочие места, из-за того, что стараются держаться вместе, демонстрируют групповую солидарность, из-за того, что придерживаются непривычных традиций и обычаев в быту. Неприязнь может иногда достигать расистского накала. Это наблюдается повсеместно, пожалуй, в Европе значительно больше, чем в России.
Яркий пример непримиримой исламофобии – разрекламированный памфлет «Ярость и гордость» Орианы Фаллачи[5]. Итальянской журналистке чудится угроза, которую она боится «больше, чем чумы, больше, чем проказы, больше, чем нервно-паралитического