Беллис, которая постоянно опасалась всяких заговоров и козней, была поражена его прямотой.
– Знаете, – сказал вдруг Фенек, – я вам благодарен, мисс Хладовин. Искренне благодарен.
Беллис ждала.
– Вы были в столице Салкрикалтора, мисс Хладовин. Вы слышали разговор между мной и капитаном Мизовичем. Вы, видимо, задавались вопросом: что же было в том письме, что так вывело капитана из себя и заставило его повернуть корабль? Но вы помалкивали. Уверен, вы понимали, что, когда Армада нас захватила, дело для меня могло обернуться крупными неприятностями. Но вы ничего не сказали. И я благодарен вам.
– Ведь вы ничего не сказали им, да? – добавил он с нескрываемой тревогой. – Как я уже сказал, я вам благодарен.
– Когда мы в последний раз говорили на «Терпсихории», – сказала Беллис, – вы мне сообщили, что для вас жизненно необходимо срочно вернуться в Нью-Кробюзон. И что же теперь?
Он неловко покачал головой.
– Преувеличение и… дерьмо собачье, – сказал он, подняв на нее взгляд, но грубое слово не вызвало у нее неодобрительной реакции. – У меня такая привычка – все утрировать.
Он махнул рукой, закрывая эту тему. Последовала неловкая пауза.
– Вы можете говорить на соли? – спросила Беллис. – Я так думаю, что для вашей работы это необходимо, мистер Фенек.
– У меня была возможность в течение нескольких лет совершенствовать свои познания в соли, – сказал он на этом языке. Говорил он легко и быстро, с непритворной улыбкой. Потом продолжил на рагамоле: – Да, кстати, у меня здесь другое имя. Вы меня очень обяжете, если будете величать Саймоном Фенчем – под таким именем меня здесь и знают.
– И где же вы выучили соль, мистер Фенч? – спросила она. – Вы говорили о своих путешествиях…
– Проклятье! – Вид у него был веселый и смущенный. – В ваших устах это имя звучит как ругательство. В этих комнатах называйте меня как хотите, мисс Хладовин, но снаружи прошу вас постараться. Рин-Лор. Я научился соли в Рин-Лоре и на границе Пиратских островов.
– И что же вы там делали?
– То же самое, что и везде, – сказал он. – Покупал и продавал. Я торгую.
– Мне тридцать восемь лет, – сказал он, когда они выпили еще немного, а Беллис подбросила топлива в печь. – Торговцем я стал, когда мне не было еще и двадцати. Я, чтобы вам было известно, уроженец Нью-Кробюзона. Родился и рос под сенью Ребер. Но за последние двадцать лет и пятисот дней не провел в этом городе.
– И чем вы торгуете?
– Чем угодно. – Он пожал плечами. – Мехами, вином, машинами, скотом, книгами, рабочей силой. Чем угодно. Меняю спиртное на шкурки в тундре к северу от Джангсаха, шкурки на секреты в Хинтере, секреты и предметы искусства – на рабочую силу и специи в Великом Кромлехе…
Голос Фенека смолк, когда Беллис поймала его взгляд.
– Никто не знает, где находится Великий Кромлех, – сказала она, но он покачал головой.
– Кое-кто из нас знает, – спокойно ответил