Собаки прорываются вперед, но быстро возвращаются. Значит, там чужие. Кто же это может быть?
С трудом выбираемся к реке. На берегу под толстой лиственницей дымится костерок, рядом с ним, подпирая спиной ствол дерева, сидит молодой парень. Он что-то достает из тощей котомки, кладет в рот и лениво жует. Во взгляде, которым он встречает нас, полное равнодушие. Он даже не встал, будто ему было лень пошевелить длинными ногами. Кучум подошел к нему, бесцеремонно обнюхал, посмотрел нахально в глаза и, решив, что человек ненадежный, лег рядом.
Это был рабочий из нашей экспедиции. Мы его сразу узнали.
– Здорово! Откуда идешь? – спросил его Василий Николаевич.
– Откуда бы ни шел – там меня уже нет.
– Ишь ты, ершистый какой, и здороваться не хочешь? Звать-то тебя как?
– Ну, Глеб.
– Имя подходящее. Что же ты тут делаешь?
– Вчерашний день ищу.
– Да ты, паря, опупел, что ли? Делом спрашиваю: куда идешь? – повторяет сдержанно Василий Николаевич.
– В жилуху… – бурчит тот недовольным тоном.
– Видать, широко шагаешь: штаны порваны, да и подметок не осталось, – говорит Трофим и оборачивается ко мне. – Останавливаться придется, что-то неладное с парнем. Тут и пообедаем.
Мы быстро развьючиваем оленей, но животные не идут кормиться, так и остаются возле дымокуров. Меня очень встревожила эта неожиданная встреча. В поведении Глеба была какая-то странность. Не случилось ли что в подразделении?
– Ты у рекогносцировщика Глухова работал? – спрашиваю я.
– У него.
– Где же он сейчас?
– По речке Люче двинулся вверх.
– Разве на Окононе закончили работу?
– Кончили, иначе не поехали бы на Лючу.
– А ты почему не пошел с отрядом?
– Ну чего пристали? Не пошел, и весь сказ. Что я, пленный, что ли?
Глеб молча встал, расшевелил ногою костер и, не поднимая головы, уперся взглядом в огонь. В позе упрямство. Длинные руки кажутся ненужными, он не знает, куда их деть. Ноги тонкие, слабые. Лицо до крови изъедено комарами. Достаточно взглянуть на носки развалившихся сапог, перевязанных веревочкой, на разорванную штанину, чтобы увидеть беспомощность этого человека.
– Как же ты это, собравшись в такую дальнюю дорогу, не запасся шилом, дратвой и иголкой для починки? Ведь через пять километров будешь голый и босый! – серьезно подступает к Глебу Василий Николаевич. – И неужели ты думаешь, что отсюда можно человеку, не знающему местности, выбраться, да еще такому неопытному?
– На плоту уплыву… – упрямится тот.
– На плоту? А знаешь ты, как вяжется плот и можно ли по Зее плыть? За первым поворотом пропадешь.
– Э-э, какой люди! – возмущается Улукиткан. – Куда идет – не знает, что слепой. Тут дурной тайга, кричи, зови, никто не придет…
– Зачем ты ушел от Глухова? Что произошло