Выдуманный Жучок. Юлия Кузнецова

схватить проклятый творожок, ударить о стену сначала его, а потом игру Максима. Как можно быть таким толстокожим?!

      Я вылетаю из интенсивки.

      На моей постели, сгорбившись и поджав ноги, как сестрица Алёнушка, сидит мама.

      – Ты! – кричу я ей. – Ты размазня!

      Жучок падает с моего плеча на тумбочку. Мама смотрит в кружку. На поверхности чая – разноцветные разводы, как на лужице бензина.

      – Ты! Ты! Ты ревёшь из-за того, что голову не помыла! А там! Там умирает…

      Я зажмуриваюсь. Потом открываю глаза и вижу: мама ставит кружку на тумбочку, прямо на Жучка.

      Я бросаюсь вперёд и сбрасываю кружку на пол. Брямс! Ровно два осколка – кружка и её ручка. Жучка на тумбочке нет.

      – Я тебя ненавижу, – выдавливаю я и убегаю в коридор.

      Я сижу там целый день.

      – Ты чего разбушевалась? – удивляется Жучок, неожиданно появившись на моём колене. – Я же спрятаться успел за тумбочку.

      Впервые в жизни я ему не отвечаю. Я его не слышу. Я никого не слышу: ни Тосю с тележкой, на которой возвышается обед, ни воплей из «перевязочной».

      Ближе к вечеру из интенсивки вылезает Максим – пройтись. Как всегда – в обнимку с игрой. Он обходит три раза каталку и два раза – кресло. Потом присаживается рядом со мной и погружается в компьютерную игру. На экране рыцарь скачет по этажам средневекового замка.

      – Жалко, что я живу в жизни, – вдруг вздыхает Максим, – а не в компьютерной игре.

      Я молча беру у него игру. Встаю и подхожу к окну. Сейчас открою и швырну… Открою и швырну, чтобы он понял: по крайней мере, он живёт. У него нет метастазов.

      – Посмотрела? – нетерпеливо спрашивает Максим. – Давай обратно, там на время.

      Я возвращаю игру и иду в палату. Мама спит, повернувшись к стенке. Я заворачиваюсь в своё одеяло и ложусь лицом к проходу. Кровать узкая, подростковая, но я умудряюсь повиснуть на самом краешке, чтобы между нашими спинами оставалось расстояние.