– Катер возле затопленной баржи причален, – сказал ему Иван. – Как оформишься, приходи не мешкая. Катер номер семнадцать, запомни.
Парень вскочил, хотел что-то сказать, но из окна крикнул начальник:
– Прасолов!.. Ну-ка, зайди!..
Прасолов подхватил вещи, шагнул к крыльцу. В дверях остановился.
– Спасибо, капитан! С меня – пол-литра!..
С яблоками Еленка обернулась быстро: дежурила знакомая девчонка и без разговоров взяла мешочек. Впрочем, Никифоров считался тяжелым, лежал в отдельной палате, и доктор, вопреки обыкновению, пустил к нему жену еще до завтрака. Все эти новости сестра выпалила Еленке и ушла.
От больницы Еленка спустилась к рынку, купила мяса и, завернув его в припасенную газету, пошла на катер.
Поставив вариться мясо, Еленка переоделась и принялась за уборку. Открыв люк в кубрике, выколотила диваны, вытащила наверх одеяла и подушки. Потом достала швабру и, надев на босу ногу галоши, принялась с ожесточением скрести маленькое суденышко.
– Чего расстаралась, соседка? – спросила с ближайшего катера пожилая женщина-матрос. – До Ноябрьских далеко…
– Да я так. – Еленка почему-то смутилась и отвечала, не поднимая лица. – Все равно пока без работы стоим.
– А Никифоров как?
– Не видала я его, родных только пускают. Девчонка там знакомая работает, говорит, плохо, мол.
Вопрос любопытной соседки – нет, не о Никифорове, другой – застал Еленку врасплох. Еще вчера она и не думала об уборке, но сегодня на борт должен был вступить кто-то посторонний, и ей хотелось по-хозяйски блеснуть чистотой, порядком и сытным обедом.
Где-то в глубине души она хотела, чтобы неизвестный оказался молодым и веселым, но думала об этом робко, словно тайком от самой себя, потому что и для нее и для Ивана куда было бы проще, если бы он был местным, имел на берегу дом, семью и все связанные с этим интересы. Такой человек не мог нарушить установившийся на катере порядок, и жизнь не требовала бы ни перемен, ни ухищрений. Все текло бы своим чередом – даже ее редкие ночные свидания с Иваном…
Размышляя об этом, она выдраила до блеска старый катерок и спустилась вниз, где на крохотной печурке кипел обед. Она успела только приподнять крышку, как на палубе гулко грохнуло, катерок качнуло и незнакомый голос громко спросил:
– Разрешите войти?
Она поспешно накрыла кастрюлю, вытерла руки и, старательно оправив платье, с опозданием крикнула:
– А кто там?
И полезла наверх, заранее смущаясь, потому что голос был насмешливым и молодым. Еще из рубки – сквозь стекло – она увидела рослого парня с чемоданом и вещмешком.
– Здравствуйте, – очень тихо сказала она.
– Привет, хозяйка. – Парень в упор разглядывал ее серыми глазами. – Будем знакомы: Прасолов Сергей Павлович.
– Лапушкина, – сказала она и, стесняясь, подала руку ковшиком, на мгновение. Потом спросила: – К нам, значит?
– К вам. – Он поймал ее