На что радушный хозяин ответил, как положено:
– В милости Амона-Ра, царя богов! Я молю Ра-Хорахти, Сетха и Нефтис и всех богов и богинь нашего сладостного края! Да ниспошлют они тебе здоровье, да ниспошлют они тебе жизнь, дабы я видел тебя в благополучии и мог обнять тебя моими руками!
– Я хочу произнести тост! – перебивая всех, вскричал Тутмос. – За хозяев этого благородного дома, за моего друга Давида, за его семью, да хранят их всех боги! Я поднимаю эту чашу за сияние таланта моего друга, за красоту и обаяние его жены, за будущее его будущих детей! Мы давно знакомы, и все присутствующие знают, как я уважаю этот дом. Я знаком с хозяином уже пятнадцать лет и заявляю всем: это прекрасный человек, хоть и еврей. Он совсем не такой, как его племя. Хотел бы я, чтобы все они были похожи на моего друга Давида! Он честен, трудолюбив и верный товарищ, никогда он меня еще не подводил. В нем отсутствуют вероломство и коварство, свойственные его соплеменникам. Так выпьем же за него!
Гости, довольные тостом, дружно встали и осушили бокалы. Пирушка продолжалась. Кто-то вскочил на стол танцевать, кто-то уже лежал между столом и стульями, пьяный мертвецки.
Давид вышел в сад.
– О боги, боги! Сколько я еще буду терпеть эти унижения! Никогда не привыкну я к горечи сладких речей! Еще не было случая, чтобы друзья мои не дали бы мне понять, что я изгой, чужак. И это друзья! А что говорить о недругах! Похоже, никогда не доведется мне почувствовать себя полноценным, нормальным человеком. Чужая страна, чужие люди! А где она, моя страна? Кнаан, откуда мы родом, – голая пустыня с пришлыми людьми. Иевусеи – кто это, что за народ? Самаритяне, моавитяне – кто они? Что делают они на моей земле? Видать, придется мне привыкать здесь к оскорблениям и ощущению третьесортности… Тяжко мне, о боги!
Глава шестая
Отъезд
До отправления поезда оставались считанные минуты. Напряжение росло. Объятия, поцелуи, бессвязные спичи, похожие на шутки:
– Ну, ты там к апельсинам приделай моторчики и гони сюда!
А глаза у всех провожающих – напряженные, ищущие в отъезжающих то ли страх, то ли что-то из ряда вон выходящее, приличествующее моменту. Во всех взглядах читалось:
– Прощайте! Пусть земля вам будет пухом!
Было ясно, что прощаются навеки и никогда больше не придется свидеться. Еще бы! Из крупного культурного сибирского центра люди едут в какой-то задрипанный Израиль с его непонятными войнами и его странными евреями!
Ведь информации об этой стране не было не только у провожающих, но и у самих отъезжающих, разве что, если судить по телевизионным картинкам, бородатые смуглые евреи с автоматами гоняют ни в чем не повинных арабов, давших миру алгебру и что-то там еще!
Сестра Давида плакала, как на похоронах, женщины