Радуга на сердце. Елена Пильгун

пути дети учатся у родителей только самому лучшему, на этом пути муж и жена понимают друг друга с полуслова и до самой смерти не размыкают рук, смотря в одном направлении, а их родители становятся лучшими бабушками и дедушками в мире, без помех продолжаясь собственными отражениями в детях и внуках. На этом пути вставать в шесть утра в садик/школу/на работу легко и приятно, а потому никто не опаздывает ни на поезд в отпуск, ни за стол к ужину, никто не разбивает в кровь костяшки пальцев и не воет от бессилия, словно раненный волк в клетке, ибо всё происходит вовремя, согласно намеченному плану или, на худой конец, прогнозу погоды, а события жизни с аккуратностью педанта разложены по полочкам и промаркированы по алфавиту.

      Второй путь пролегает хайвеем в песках Аризоны, и на его потрескавшемся асфальте белой краской намалёвано: «Делай, что должно, и будь что будет». Это значит – соблюдай предписания дорожных знаков, заправляйся заблаговременно и включай дальний свет своих глаз, едва въедешь на отполированном до блеска семейном седане в царство сумрака, и дорожную разметку занесёт песком, но никто не гарантирует тебе, что из заброшенного придорожного мотеля не выпрыгнет банда головорезов с битами, а потом, когда ты чудом улизнёшь от них, отделавшись парой глубоких царапин на капоте, под колёса машины не кинется какой-нибудь чокнутый страус, размозжив голову о бампер и заляпав лобовое стекло кровавыми ошмётками, по поводу которых тебе, перепуганной вусмерть, предстоит ещё сочинить красивую сказку с хэппи-эндом для детей, которые всё это также видели, а затем перехватить руль у мужа, который вырубился от страха прямо на водительском сидении, и в одиночку мастерски припарковаться на обочине, хоть ты совсем не умеешь водить.

      Есть ещё третий путь, Линь, но он лежит в иной плоскости. Это – заснеженная вершина Джомолунгмы, на которую положено забираться без альпинистского снаряжения, используя длинную косу вместо страховочной верёвки, а отросшие ногти – вместо ледоруба. Это путь наверх, о котором пел тебе в светлые шестнадцать сильный голос солиста из непотопляемой в песках времён группы конца позапрошлого века. Начало восхождения будет пугать тебя замёрзшими трупами тех, кто не сумел пройти свой путь, и их скрюченные тела с застывшими лицами расскажут тебе о том, как трудно верить в свет, когда вокруг тьма, и как одинока смерть, когда некому взять тебя за руку. А потом на снежном полотне перед тобой разом исчезнут все следы – и человечьи, и звериные, предоставляя тебе самостоятельно выбирать, где останется отпечаток твоей узкой ступни, а какая ложбинка станет местом для ночлега, и на правом плече у тебя будет сидеть ангел, поющий гимн вере в собственные силы, а на левом – бес, шепчущий про то, что если сорвёшься в пропасть, винить во время гибельного полёта будет некого, кроме себя самой. А позади, в золотом тепле плодородной долины, останутся те, у кого хватало желания, да не хватило духу пойти с тобой, потому они утоляют