Глушков облизнул пересохшие губы:
– Султан... Ты поступаешь не по-человечески.
Узбек даже не усмехнулся. Он просто констатировал покорность русского. Тот смирился с неизбежным, но средство доставки к месту казни его не устраивала. «Вот скотина», – бросил он под нос.
– Еще одно слово, – добавил Султан жестко, – и я прикажу привязать тебя к машине за руки, а твоего товарища посажу за баранку.
Он кинул в рот еще одну конфету, и она треснула под его крепкими зубами.
Алимджан подтолкнул Глушкова к грузовику. Как и в первый раз, тот дернул плечом. Он не мог допустить, чтобы его бросили в эту труповозку чужие грязные руки. Родион проделал то, что насмешило даже Узбека: расстояние до «ЗИЛа» – пять-шесть метров, и Глушков использовал его для разбега. Он прыгнул в кузов боком, и деревянный пол принял его, как если бы был смазан салом: Глушков скользил по нему, пока его не остановил передний борт. Услышал ли он шутку Алимджана («Сильно разбежался»)?..
Сергей Бакулев подошел к этому катафалку под смешки чернопиджачных узбеков и попытался самостоятельно забраться в кузов. Как и Глушков, он бросил взгляд на Султана. Тот ответил нахмуренными бровями: «Мне это скоро надоест». Этот обмен взглядами говорил о беспомощности русской пары и ничего другого не выражал. Бакулев высоко поднял правую ногу, чтобы попасть в металлическую скобу-подножку, похожую на стремя. Оттолкнувшись левой, он перенес вес тела на правую сторону. Однако толчок оказался недостаточно сильным, и Бакулев опрокинулся на спину. Извиваясь и сдирая кожу на связанных за спиной руках, он поднялся на ноги.
Узбек громко позвал Алимджана, не называя его по имени:
– Позовешь меня, когда этот цирк закончится. – Он покачал головой и на сей раз обратился к русским: – А еще офицерами называетесь. В машину залезть не можете.
– Ну один-то залез, – заметил Алимджан, как будто босс ослеп и не видел стремительного броска Глушков.
Бакулев сделал все, чтобы избежать позора.