– Это изотопы. Служат индикаторами. Мягкое гамма-излучение используется в самых разных вещах: от слежения за расходом краски и ее консистенции на кузове до проверки на наличие трещин на отливках – радиография.
– Никогда не знал этого раньше. Валяй дальше.
– Так вот, я прихватил с собой нашего новенького лаборанта в «горячую» лабораторию. Это своего рода двойное помещение – горячая камера и две освинцованные перегородки, а между ними органы управления, с которыми мы и работаем. Таким образом, мы оказываемся как бы внутри сандвича: от горячей камеры нас отделяет одна перегородка, а от аварийного выхода другая, так что выбраться оттуда можно только по лестнице.
– Но как же вы оказались в «горячей» камере?
– Да мы туда, черт возьми, и не заходим. Манипулируем изотопами с помощью удаленных узлов – так называемых «ведомых рук», наподобие пары огромных стоматологических буров с захватами на концах. Так вот, завожу я того парня внутрь, и тут мы видим, как один из наших замечательных кандидатов достает капсулу из экранированного контейнера. Капсула, заметь, диной всего-то пару дюймов, а в ней три гранулы иридия-192. Три радиоактивные горошины в алюминиевом стручке, мило так и аккуратно проложенные алюминиевым порошком.
Все, что нужно было сделать нашему молодцу, так это вскрыть капсулу по четко обозначенной линии, извлечь гранулы и переложить их в хранилище с другой стороны – в наш маленький «горячий банк», как мы его называем. Раз плюнуть, верно? Итак, стоим мы, значит, рядышком и наблюдаем, как он шурует ведомыми руками в горячем стержневом ящике. Дело нехитрое. У человека пара манипуляторов, и с ними он может забраться очень даже далеко; но в голове у него расстояния увеличиваются, и забраться он может вообще дальше некуда. Мимоходом я объясняю новичку, как нужно вскрывать капсулу, – это все равно что родоразрешение путем кесарева сечения (только нам каждый раз приходится иметь дело с тройней).
Итак, мы следим, как он опускает прецизионный[16] вращающийся резак, и потом – об этом я уже докладывал человеку из Службы радиационной безопасности – я своими глазами видел, как тот встал точно по линии. Голову дам на отсечение, так что грешить на парня я бы не стал. Одна из гранул, должно быть, оказалась дефектная, а это уже недоглядели в Радиационном контроле – конторе, которая снабжает нас изотопами. Так вот, лезвие врезается в капсулу, наполнитель из алюминиевого порошка вместе с тремя гранулами высыпается наружу – и тут новичок как заорет: «Датчик Джордона!» И стрелка, будь я проклят, отклонилась аж до пятисотой отметки. Малый за панелью управления застыл как вкопанный. «Что же делать?» – кричит. А я ему в ответ: «Нет времени учить тебя уму разуму», – тут же выхватываю у него эти самые ведомые руки и начинаю быстренько перетаскивать гранулы в хранилище. Сперва одну, потом другую, но тут новенький вдруг снова как заорет… Я глядь – сверху замигала красная аварийная сигнальная лампочка регистратора уровня радиоактивности воздуха. А это значит, что порошок