В приемной палате было многолюдно, однако Сандру, на памяти которого еще были свежи картины другой обстановки, она показалась чужой, осиротевшей и разграбленной. Сандр с тоской вспомнил, какое безудержное веселье и разгул царили здесь в золотые деньки детства, когда вместе с отцом они залихватски палили из открытых окон по окрестным крестьянам, наряженным в косматые шкуры, с рогатинами наперевес изображавших разбойников, покудова музейные экспонаты один за другим не пришли в негодность. Массивные комоды, эти суровые вместилища удивительного собрания кабинета курьезов, содержать который почитал за должное каждый мало-мальски уважающий себя князек, прозрачные витрины, с заспиртованными в стеклянных колбах всевозможными уродцами, пиршественные столы – все исчезло.
Закопченные факелами голые стены зияли унылыми пятнами снятых охотничьих трофеев.
Констант цепко ухватил его за локоть, гася готовую сорваться вспышку законного возмущения. Сандр огляделся: присутствовала практически вся верхушка знати, важные бородатые бояре, упитанные главы купеческих гильдий, суровые военачальники. Особой группкой выделялись послы, среди которых Сандр с возрастающим интересом заметил высокого поджарого мужчину обритого наголо, с печатью сурового аскетизма на недовольном челе. В присутствии столь нежданно объявившегося высокого наставника, местное древоградское жречество из числа просветленных, наспех облачилось в предписанные учением оранжевые туники, мятые, видимо извлеченные в великой спешке из пыльных сундуков. Сандр не смог сдержать улыбку при виде их посиневших от холода ступней, обутых лишь в узкие сандалии, лентяи и обжоры сейчас напоминали дрожащих и переминающихся на пронизывающем ветру домашних гусаков.
Перехватив улыбку юноши, худой нахмурился еще больше, и без того длинная шея его вытянулась пуще прежнего, но тут Сандра объявили, и по лицу его удивительным образом разлилось спокойствие и умиротворение, смывая гримасу недовольства. Все вежливо склонились. Сандр важно, как подобает без пяти минут князю, проследовал на середину палаты, где к своему раздражению обнаружил еще одну навязчивую деталь культа.
На низком деревянном столике восседал скрестив ноги блестящий толстопузый и толстощекий бронзовый божок. Грезящий отрешенно полуприкрыл глаза, в уголках губ блуждала тень блаженной улыбки познавшего абсолютную истину, мочки ушей оттянуты к плечам. Воздух вокруг безнадежно испорчен множеством ароматических палочек воткнутых в горшки с песком.
Последовал сухой и формальный обмен приветствиями, Сандр откровенно скучал и временами чихал, когда навязчивый приторный аромат щипал ноздри. Все это время тощий жрец не менял выражения лица, оставаясь точной копией своего божка, однако взгляд его, изучающий и внимательный, буравил Сандра, а цепкие пальцы шустро перебирали четки с наполированными до зеркальными блеска металлическими гайками. Когда же до него дошла