– …Ваших докладов, Юлия Вадимовна.
– Точно так, Иван Сергеич.
Опалев, похоже, находит точку равновесия, но на всякий случай уточняет:
– Хорошо, тогда… каковы… мои полномочия… в отношении уже имеющихся гражданских?
– Это не ко мне вопрос, Иван Сергеич. Это к политикам. С ними и общайтесь. Там кто-то есть?
– Да, Лесков на входе. Изучает окрестности.
«Этот – следующий. И его не отошлешь так просто, как Опалева», – вспоминая роскошные лесковские усы, досадует про себя Линер. Вслух, констатирует без эмоций:
– Вот с ним и общайтесь. Мое дело здесь.
– Хорошо, я все понял. Мы приступаем.
– Успехов.
– Спасибо. И вам.
Опалев поворачивается и берется за ручку двери. Немного подумав, оглядывается и спрашивает:
– А что… вы, Юлия Вадимовна… по поводу всего этого думаете?
– По поводу чего?
– Ну, по поводу вот этого… лета… не пойми откуда… этих… тропиков… в средней полосе… Что известно?
– Это часть следствия. Но пока я не могу ничего конкретного вам сказать. Честно говоря, пока я сама в полном недоумении.
Опалев некоторое время смотрит в пол. Линер кажется, что его мучает еще какой-то вопрос, но он то ли не решатся его задать, то ли не до конца его сформулировал. Она пытается его направить:
– Что-то еще?
Опалев, не отрывая взгляда от пола, качает головой:
– Да нет… Чудеса, Юлия Вадимовна… чудеса! – натуженно ухмыляется он на прощание и скрывается за дверью. Но тут же возвращается, просунув голову в дверной проем:
– Да, вот еще… с прессой… Что делать?
– Сюда не допускать.
– В палату или… в корпус?
– Вообще на территорию.
– Ни при каких?
– Ни при каких.
– Это… верно… Юлия Вадимовна… Это абсолютно… верно… А то…
Опалев секунду думает, как завершить начатое предложение, но, видимо, так и не подобрав допустимых для беременной женщины выражений, закрывает дверь на полуслове. Линер в третий раз за время их беседы улыбается и возвращается к скрину.
Текст – диалог. На первый взгляд, пустой треп влюбленной парочки. Им понятно – остальные свободны. Понимайте, как знаете. Правда, участников диалога – ни его, ни ее – объективно не существует. Это люди-ничто. По бумагам – ничто. Как бы – ничто…
Линер пытается читать скрин, но весомые сомнения мешают сосредоточиться, сбивают исследовательский настрой:
«Да и есть ли, что здесь исследовать? И главное – зачем. Если он и она пострадавшие, то что даст этот текст? Что он изменит в их судьбе? И что даст следствию? Ничего. А все, что происходит вокруг, по большому счету к теракту не относится. Нельзя же