К чему это я? А вот. За годы практики я научился безошибочно различать тончайшие нюансы и оттенки человеческого голоса. Пациент ещё ничего не рассказал о себе, только поздоровался, – а я уже могу с 99,9-процентной вероятностью определить его запрос, бытовые условия, социальный статус и даже состояние здоровья. А уж узнать голос, который я миллион раз слышал по аудио, для меня и вовсе не проблема.
Сомнений не оставалось. На связи был он – Игорь Кострецкий. Его кругленькое похохатывание, покорившее весь мир, по какой-то неизвестной причине вкатилось теперь и в мою спальню.
Ну и дешёвки же вы, голубчики. В народ спускаетесь? Снисходите до личных разговорчиков? И, небось, думаете, что мы, простачки, от радостного страха в штаны наделаем? Да кто ты вообще такой? Я и сам видывал виды, да я уже доктором наук был, когда тебя, сопляка, ещё и в нулёвку брать сомневались! Я покажу тебе, как держится старая гвардия!
И показал. Спокойно и даже обрадованным тоном ответил – как бы старому коллеге, даже приятелю:
– А-а, доброе-доброе, Игорь Игоревич!..
– но больше ничего не сказал и не спросил, а лишь терпеливо – хотя мне и было весьма не по себе – стал ждать, что будет дальше.
Но он, чертяка, не торопился сдавать позиции. Уже совсем по-свойски поинтересовался:
– Ну и как мы живём-поживаем?
– на что я бодро ответил, что, дескать, ничего, всё в ажуре. Ощущение полного абсурда происходящего плюс кристально-ясное осознание того, что добром оно не кончится, ввергали меня – к моему ужасу – в состояние истерического веселья. А ведь я отдал борьбе с таким вот дерьмом без малого семьдесят лет.
А он всё не давал мне расслабиться, всё тыкал незримым пальцем то под правое, то под левое ребро, заводя то про моду, то про погоду. Жарко. Московские красотки синхронно перелезли в прозрачные майки и короткие бриджики, сообщил он, чуть не мурлыча. Прямо загляденье. Что ж, ему виднее. Мне-то на девушек заглядываться не приходится. Как так – я что, совсем никуда не выхожу? Совсем-совсем? Экая жалость. А он-то, Кострецкий, хотел пригласить меня на свидание…
– В театр или на дискотеку? – чуть было не спросил я, грубо заржав, но вовремя скрутил себя – и лихорадочно заискал уехавшие куда-то под тумбочку перо и блокнот. Конечно-конечно, Игорь Игоревич, я всегда готов. Пациенты подождут. Солидные сетевые журналы покурят в коридоре. Окно? Когда хотите. Могу я пометить себе дату, время и ваши координаты?
Оказалось, записывать ничего не нужно:
– Мой человек заедет за вами.
Вот и всё. Вот как, значит, это сейчас делается. Только теперь, когда он отключился, меня заколотил озноб, аж зубы застучали. Нет, не от страха. Никакой вины за собой я не знал. Но сам факт. Где я – и где Кострецкий! Как он вообще догадался о моём существовании? Я не мог найти никакого разумного объяснения.