Прошло пятнадцать минут, у меня осталась приблизительно половина бутылки пива, да и то уже не вмещалось в меня. Настроение пропало, горечь послевкусия растекалась во рту. Правая рука держала телефон, взгляд устремился на экран. Минуты шли одна за другой, вокруг ничего не происходило. Терпение подошло к концу; набрав номер Насти, мои уши жадно ловили каждый гудок. Шесть! Шесть, длинных гудков терзали меня, после них наступила тишина.
– Ну и где ты? – я с трудом сдерживал себя, гнев, пылающий внутри, сжигал кожу лица.
– Слушай, мы не пошли через садик, подходи к моему дому, мы тут на лавках.
Эти слова вывели меня из себя, в придачу еще смех на заднем фоне вскружил мне голову. Сделав глубокий выдох тяжелого углекислого газа, я закрыл на секунду глаза и представил ее лицо рядом со своим. На прощание я улыбнулся.
– Да пошла ты…
Полупустая бутылка разбилась об бетонную стену садика, а с ней и всё то, что накопилось за эти месяцы. Звук шлепка раздался спустя мгновение, он полностью удовлетворил меня. Несколько глубоких вдохов сладкого воздуха начали успокаивать меня.
Дойдя до своего дома, я наконец-то почувствовал свободу и радость. Радость от всего ожидающего меня впереди, там, в завтрашнем дне. Мне казалось, вот только сейчас начинается моя жизнь. Довольный сегодняшним вечером, откинув все мысли куда-то далеко, я лег в теплую кровать, посмотрел в окно и попрощался с этим долгим скудным днем и полной ночью.
Наш двор стал угасать, подобно мертвой звезде, молодость сбежала с шумных улиц и звонких подъездов, виной тому оказались гашиш и травка. Воздух стоял осенний, желтые листья еще кружили девчонкам головы, а парни ловили слухи о сладком густом дыме, который вот-вот появится на руках у знакомых. Некоторые уже говорили о том, как это здорово, они ловили приход от травы. Алкоголь – это забытая вещь.
Волны времени накатывали, я не замечал, как ребят забирает отбойное течение, как они потихоньку начинают подсаживаться на эту тему. Мне приходилось несколько раз пробовать это дерьмо, но особого эффекта не было, маленькое опьянение и только. Я делал затяг или опускал банку, а глаза парней съедали меня, они ждали моего ответа. Легкое щекотание по еще совсем юным легким, выходившее на поверхность сухим кашлем, больше ничего, ответ неудовлетворительный.
– Зачем на него только продукт переводить? – говорил Остап.
Он доставал всю дурь через своих приятелей, по этой причине считался негласным лидером в помутневшей компании. Власть ему давалась тяжело. В дни засухи, когда карманы у всех были пусты и приходилось просиживать вечера на лавочке, его мало кто воспринимал серьезно. Выглядел он всегда помятым, растрепанным, а в придачу настроение прыгало от минуты