Так день-за днем проходили счастливые для Саши летние деньки. Одно только плохо! Голос так и не хотел возвращаться.
Мама забегала каждый вечер ненадолго, подкармливала домашненьким, но Саша ел понемногу только из вежливости, чтоб мамочку свою не обидеть. В больнице кормили хорошо, да и сладких вкусностей перепадало и от больных, и от санитарок и нянечек.
У него в тумбочке скопился целый склад конфет.
– Больше чем в Продснабе – шутил главврач.
Конфеты Саша как-то не очень любил. Вот печенюшки, это другое дело! Или ватрушки там всякие!
«Болявое» население женской и мужской палат уменьшалось, лежали долго в основном старушки.
Работным людям разлеживаться некогда, лето короткое – надо и сено заготовить, и рыбалка подоспела, грибы-ягоды, огороды.
Без этого не выжить.
Да и лежать в больнице считалось в поселке делом стыдным, лежишь – значит, лентяй, болеешь очень – на вертолет и в район!
Рожать и умирать – это, пожал-л-те, в деревенскую больницу – это святое.
Вот и Иван Сергеевич почти добил с помощью Саши своего злобного «зверя» в пояснице.
Торжествующий час победы над супостатом был назначен на «завтра, сразу после обхода».
Иван Сергеич по строгому секрету, на ухо, шепотом, на прогулке, в зарослях черемухи сказал, что завтра будет день особенный, и эту особенность подтверждает необыкновенная красота и яркость вечернего заката.
– И, поэтому, именно завтра мы с тобой – нашептал он – проведем секретную от всех операцию, после которой слова наконец перейдут оттуда, куда спрятались, в твое горлышко, и ты будешь говорить и все будут слышать и понимать тебя. А потом, «на радостях», мы споем с тобой мою любимую песню про танкистов – ты ее знаешь.
– Ну, пока еще спать не пора, давай посидим, про жизнь поговорим, что-то взгрустнулось мне…
Они сели на скамейку, вздохнули каждый о своем.
Глава 3. Слово и дело
– Вот смотри, Сашок, что такое слово, кажется, просто сказал и забыл – задал тему разговора Сергеич. Ан, нет! Любое слово, произнесенное в разное время в разных местах может убивать, а может спасать.
– Вот тонет человек, крикнет одно только слово: «Помогите!», а кто-нибудь услышит и, раз – чудо случается – спасение пришло и живет человек дальше.
– А не смог бы крикнуть, – и он выразительно посмотрел при этом на Сашу – и могли случиться большие неприятности.
– Или вот, как в войну было. Ведь нельзя никогда человека человеку убивать, он такой же, как и ты, и тоже жить хочет.
– А назвали человека, к примеру, врагом, что тогда? Тогда можно и даже нужно!
– Одно только слово – враг, был человек, а стал враг!
– Одно слово, а все изменилось. Даже ни у одного человека,