из ливнем вымытой Москвы,
скажу – тебя три дня не видел,
но как давно расстались мы!
Скажу как дерзко я скучаю
по светлым локонам твоим
и по вечерней чашке чая,
как квинтэссенции любви.
А ты лишь пять минут, как встала,
и так прекрасна, так свежа,
что я, сменивший пять вокзалов,
тобой любуюсь, не дыша.
Всё к этому располагает —
в двор отворённое окно,
и лучик солнца, что играет
на складках платья твоего.
И наша старая квартира,
и дочки спящие, пока
их невзначай не разбудила
жизнь суетливого двора.
И тишина, в которой ныне
мы так близки и далеки,
как небо и цветы полыни,
как берега одной реки.
Однако вновь кудахчет чайник
и намекает, что пора
оставить инокам молчанье
и снова вспомнить о делах.
О детях, доме и работе,
о непоглаженном белье,
о наступающей субботе,
где мы с тобой опять не вме…
Пусть даже так.
Пусть на бегу.
Но я люблю
и тем живу.
20 февраля 2011 г.
Закат в Вятке
За Спенцынским станом
окрашено небо
то розово-алым,
то розово-белым,
и, как бригантина
влюбленного Грея,
мой город старинный
плывёт и алеет.
Алеют бульвары,
фасады и крыши,
оконные рамы
от третьей и выше,
и дым из трубы
заводской на Филейке
пусть чем-то чужим,
но он тоже алеет.
Распахнуты неба
бескрайние дали.
Скажите – ну, где вы
такое видали?
В какой стороне
так закат пламенеет,
что чудится мне,
будто сердце алеет?
5 апреля 2011 г.
Господи, как хорошо!
Господи, как хорошо!
Как хорошо с Тобой!
Дождик пошёл и прошёл,
вновь небосвод голубой.
и где-то высоко,
там, где нас нет пока,
медленно и легко
движутся облака.
Вновь набирает цвет
яблоня под окном,
и заливает свет
за ночь остывший дом,
а от Орловской вниз,
сколько ухватит взор,
всюду цветут сады.
Господи, как хорошо!
В Пятницкой слободе
колокол зазвонил —
это он о Тебе
миру благовестил.
Это напомнил он,
что вышло время сна,
и что давным-давно
в Вятку пришла весна.
И вдруг открылось мне,
как хорошо с Тобой,
и зазвучал во мне
этот мотив простой,
и сами по себе
в сердце пришли слова,
и удивилось мне —
значит,