Спутники подсказали Татьяне, что, прежде всего, она должна минимум двенадцать дней просто извергать энергию из подаренного Богородицей фонтана Лилии: орошать несчастную землю, дабы хотя бы размягчить этот панцирь зла, под которым земля практически умерла. Или, в лучшем случае, находится на последнем издыхании. Татьяна рьяно приступила, и ближайшие две недели почти не уделяла внимания всей остальной поверхности планеты (не говоря уж о земных делах), потому что так уставала на американском континенте, хотя делала она там только одно, то есть извергала энергию, что часто сил не оставалось даже на возвращение домой. Если бы не верные и всегда сильные Спутники…
– Зачем вам нужна я? – спрашивала в недоумении Татьяна. – Ведь вы так сильны, вы можете всё и без меня, но вы представляете дело так, словно без меня не могли бы ничего исправить. Как мне это понимать?
– Исправить зло, сотворённое человеком, может только человек. Но ты, к тому же, не просто человек. Ты должна будешь исполнить трудную миссию. Но мы скажем о ней несколько позже. Даже сейчас ты ещё не готова. Когда ты достигнешь очередной ступени посвящения, ты получишь определённый титул, что даст возможность открыть тебе тайные знания. Поэтому мы и в самом деле не можем делать без тебя того, что делаем с тобой. Мы ведь —обратила ли ты на это внимание? – чаще всего исправляем именно то, что тебе самой кажется нестерпимым, недопустимым, несправедливым и так далее. Разве ты не замечаешь, что наши указания всегда касаются только того, как тебе возвысить свой дух, но крайне редко, почти никогда, того, на что именно направить усилия?
Подумав, Татьяна согласилась.
– Но как я могу достичь этой ступени?
– Делай то, что мы советуем тебе делать. Выполняй наши указания как можно тщательнее.
– Разве я не делаю? Но мне кажется, что всё остаётся по-прежнему, что ничего не меняется. Я – не меняюсь.
– Ты не права. Вспомни, например, как ещё несколько лет назад ты ссорилась с нами самыми непотребными словами и не понимала, кто мы такие и чего хотим от тебя. Но и тогда, как и теперь, мы понуждали тебя лишь к одному – к молитве. К тому, чтобы ты жила по христианским канонам, соблюдала бы заповеди Христовы, чтила бы Пресвятую Богородицу и всех святых. И чтобы по-настоящему воцерковилась. Разве не так?
– Так. И что?
– А то, что несколькими годами ранее всякое испытание ты воспринимала, как личное оскорбление, как ужасное насилие над своей свободолюбивой личностью, а нас называла как?
Татьяна покраснела, как маков цвет: она называла их садистами и извращенцами, которые измываются над ней для собственного удовольствия. Единственное, что могло её оправдать – она почти никогда не видела их. А только слышала. Правда, иногда она чётко, как реального земного человека, как в кино ярко, но как кинокадр, мгновенно, несколько раз видела кого-то, кто был безумно похож на Ангела, нарисованного