На мониторе Белковского появился запрос на соединение. Директор активировал связь:
– Докладывайте!
– В издательстве, где работал Кабальдо, говорят – он был сильно озабочен в последнее время, замкнут и вообще вёл себя как-то странно. Последние командировки – Лондон, Астрополис, Сингапур и Неиджада, – оперативный сотрудник закончил перечисление.
– Неиджада?
– Да, да. Он посещал завод робототехники корпорации «Эдельвейс», где произошёл несчастный случай.
– Понял. Что ещё?
– Выяснилось, что до него там побывал его друг, тоже журналист, Генрих Броди. Видимо, они интересовались одним и тем же, кроме того, Броди исчез, вскоре после поездки в Неиджаду.
– Так, так!
– Пока всё.
– Продолжайте работать и информируйте меня сразу же, как что-нибудь узнаете! – директор отключил связь.
– Значит Неиджада, говоришь… – глаза Белковского на секунду сверкнули зловещим огоньком. Его и без того выдающийся подбородок, ещё больше выдвинулся вперёд, на лбу появились вертикальные морщины, а угловатое лицо застыло, став похожим на маску из бетона. Он ещё какое-то время смотрел в одну точку, барабаня пальцами по столу, а затем резко встал и вышел из кабинета…
Здание Центрального Исторического Архива напоминало три гигантских, стеклянных шайбы, положенных друг на друга со сдвигом. Ян Збышевский стоял в зале депозитария, склонившись над дисплеем архивного терминала. Светлые вьющиеся волосы время от времени падали ему на лоб, закрывая обзор. Он, не спеша, укладывал их рукой назад, почёсывал нос и продолжал работать. Иногда брови на его вытянутом лице подскакивали вверх, выдавая то ли удивление, то ли озабоченность. В такие моменты он обычно поднимал голову, подпирал её рукой и о чём-то сосредоточенно думал. Вся его фигура при этом принимала какую-то монументальность. Казалось бы – ну что может быть интересного в работе историка-архивариуса?