– Сашка, не смей! – вскакивая на ноги, крикнул Сарматов. – Не смей, пристрелю!
Его крик мгновенно поднял всех остальных. В сторону Силина сразу ощетинилось несколько готовых к стрельбе стволов. Но Силин скрюченными пальцами выдернул чеку и занес над собой гранату.
– Назад, сссуки! – крикнул он. – Назад, всех замочу! Зззамо-чууу!
Тело Силина начали сотрясать судороги, глаза налились кровью, а на губах стала пузыриться пена.
– В гробу я видал вашу Совдепию! – закричал он, размахивая гранатой. – Хватит, наелся дерьма!.. Сссыт по горло! Сссыт!
– Сашка, у тебя что, крыша съехала? – не веря в реальность происходящего, спросил Бурлак.
– За вас, сссук, штатники мне даже Никарагуа спишут! – продолжал орать тот, захлебываясь пеной. – А миллион баксов и в Африке миллион!.. Поняли, пидоры гнойные?!
Сарматов носком ботинка ударил в пятку Алана. Тот еле заметно, не поворачиваясь, кивнул и сделал неуловимое движение вперед. Силин занес руку с гранатой для броска и осатанело заорал:
– Ни с места! Все мордой в землю!.. Мордой в землю – или к богу в рай, суки!
И когда Алан, как бы послушно выполняя команду Силина, стал становиться на колени, из-за его спины Сарматов метнул нож. Клинок пропорол Силину гортань, и оттуда сразу же начала хлестать ярко-алым фонтаном кровь. В тот же миг к нему бросился Алан и зажал гранату в ослабевших пальцах Громыхалы. Подоспевший Бурлак перехватил ее несколькими витками невесть откуда взявшегося пластыря. Сарматов подхватил разом обмякшее и ставшее покорным тело Силина под мышки и осторожно положил на землю головой на свои колени. Встретившись с его глазами, Силин вместе с алыми брызгами крови вытолкнул из себя слова:
– Тттумана не ббудет!.. Уходиии, кккомандир!.. Уууххходиии!
Из его открытых глаз вдруг потекли крупные слезы, и он пристально стал всматриваться в Сарматова, будто хотел сказать ему что-то очень важное, самое главное…
– Прости, Сашок, – со стоном выдавил из себя Сарматов. – Бога ради, прости меня, грешного!
Силин сжал его руку и пытался улыбнуться, но хлынувшая изо рта кровь смыла эту улыбку.
– Преставился Сашка Громыхала! – посмотрев на его застывшие глаза, сказал Прохоров и снял с головы берет.
Савелов подошел к склоненному над Силиным Сарматову и, тронув его за плечо, сообщил:
– Я осмотрел рацию… Нет никаких сомнений – он успел выйти в эфир, а это значит, нас запеленговали. Надо немедленно уходить, Игорь!
Тот поднял на него переполненные мукой и тоской усталые глаза, глаза человека, которому уже невмоготу хоронить друзей, и кивнул. Потом бережно взял безвольное тело Силина на руки и, шатаясь под его немалой тяжестью, понес к расщелине, в которой покоился прах английских солдат времен англо-афганской войны. Положив