Со временем, когда я уже работал в «Нативе», директор организации, Нехемия Леванон, рассказал мне, как мое письмо было опубликовано в Штатах. В то время он был представителем «Натива» в Вашингтоне и возглавлял филиалы «Натива» в Соединенных Штатах. Мое письмо вместе с переводом на английский язык попало к нему из штаб-квартиры «Натива» в Израиле. Леванон попытался опубликовать его, однако столкнулся с неожиданным сопротивлением. Редакция «Нью-Йорк таймс» отказалась печатать мое письмо, потому что оно было «слишком воинственным». Руководители еврейских организаций Соединенных Штатов Америки, к которым он обратился, тоже отказались печатать это письмо, утверждая, что оно «слишком сионистское»! И все это происходило в то самое время, когда советские евреи рисковали жизнью, будучи уверенными, что евреи мира непременно их поддержат! Но Нехемия Леванон проявил упорство и настойчивость. Он приложил огромные усилия и с помощью нескольких человек, как евреев, так и неевреев, ему удалось вопреки всему опубликовать мое письмо одновременно в нескольких газетах – «Вашингтон пост», «Лос-Анджелес таймс» и «Чикаго трибьюн». Эффект самой публикации заставил советские власти уступить и разрешить мне выезд. Кто знает, чем бы это кончилось, если бы на месте Нехемии Леванона оказался другой человек – не такой чуткий, упорный и преданный нашей борьбе. Впоследствии мы с Леваноном немало спорили по поводу методов и поддержки борьбы за выезд евреев из СССР. Временами эти споры были очень острыми. Однако я всегда знал, что Леванон искренне болеет за наше дело и предан ему всей душой. Даже если и были сделаны ошибки, его вклад в успех борьбы за выезд евреев из СССР в Израиль невозможно переоценить. Однако тогда, в Москве, я еще ничего об этом не знал.
9
Вскоре меня выписали из больницы. Через две недели я проверял почту и заметил в ящике открытку. Когда я прочел ее, у меня из горла вырвался такой звериный вопль, что задрожал весь подъезд. Этот крик прошел сквозь этажи, стены и двери и достиг нашей квартиры. Я почувствовал, что меня обдало жаром. Казалось, еще чуть-чуть – и я взлечу. В открытке было написано: явиться в ОВИР для получения документов на выезд в Израиль. Все напряжение, все ожидания, борьба, перенесенные страдания вдруг исчезли в эту секунду. В течение двух лет я испытывал предельное одиночество, сопровождаемое постоянным напряжением и страхом. Даже не поддаваясь этим чувствам, я оставался один в этой борьбе, один против всего мира. Я боролся один с мировой державой, с ее огромной и жестокой системой, а все оставались в стороне. Те немногие, кто поддерживал меня, тоже были полны сомнений и неверия. В то мгновение я чувствовал, что победил великана. Я победил Советский Союз, который всего полгода