На полу располагался так называемый чертежный настил, покрытый штукатуркой. Первый каменщик, Джек Строитель, железными инструментами царапал на нем чертежи. Нужные линии выделялись на грязном полу, но со временем затаптывались и поверх старых царапали новые. Когда чертежей становилось так много, что в них уже трудно было разобраться, пол покрывали новым слоем штукатурки, и цикл повторялся.
Пергамент – тонкая кожа, – на который монахи списывали библейские книги, был слишком дорог для чертежей. На памяти Керис появился новый писчий материал – бумага; правда, ее поставляли арабы, и монахи не пользовались им как изобретением язычников-мусульман. Но и бумага из Италии стоила ненамного дешевле пергамента. А чертежный настил имел еще одно преимущество: плотник клал кусок дерева прямо на рисунок главного каменщика и вырезал нужную деталь в точном соответствии с замыслом.
Будущий мастер на коленях стоял на полу и по чертежу выпиливал из дуба колесо с шестнадцатью зубцами, хотя никаких шаблонов рядом не было. Рядом лежало другое колесо, поменьше. Фитцджеральд на минуту прервался, сложил их вместе и проверил, точно ли сцепляются зубцы. Керис видела такие колеса, шестеренки, на водяных мельницах – они соединяли лопасти мельничного колеса с жерновом.
Мерфин должен был слышать ее шаги по каменной лестнице, но, вероятно, его поглотила работа. Девушка смотрела на него, и любовь в ее сердце боролась с возмущением. С головой ушел в работу: легкое тело склонилось над деталью, ловкие пальцы сильных рук вносят выверенные поправки, лицо неподвижно, взгляд пристальный. Юноша напоминал молодого оленя, опустившего голову к воде. Вот так выглядит человек, когда делает то, для чего рожден, подумала Керис. Это сродни счастью, только больше. Он исполняет свое предназначение. И все-таки она спросила:
– Почему ты мне солгал?
У Мерфина сорвался резец. Молодой человек вскрикнул от боли и посмотрел на палец.
– Господи. – Положил палец в рот.
– Прости. Ты поранился?
– Ничего. Когда я тебе солгал?
– Говорил, что Гризельда соблазнила тебя один раз. А на самом деле вы занимались этим несколько месяцев.
– Нет, неправда. – Он отсасывал кровь из пальца.
– Дочь Элфрика беременна уже три месяца.
– Не может быть, все произошло две недели назад.
– Однако дело обстоит именно так, по ней же видно.
– Ты что, видишь?
– Мэтти Знахарка мне сказала. Почему ты солгал?
Юноша посмотрел ей в глаза:
– Я не лгал. Это случилось в ярмарочное воскресенье. Первый и единственный раз.
– Тогда откуда у Гризельды через две недели взялась уверенность, что она беременна?
– А когда женщины могут быть уверены?
– А ты не знаешь?
– Никогда не спрашивал. В любом случае три месяца назад Гризельда была еще с…
– О Господи! – воскликнула Керис. У нее вспыхнула