– Сквайр ударил первым, – заговорил толстый Перкин с хитрым лицом.
– Но этот виллан толкнул меня! – вскипел Ральф.
– Сквайр оскорбил его невесту.
– Мало ли что сказал сквайр, – рассудил констебль. – Вулфрику следовало подумать, прежде чем поднимать руку на слугу графа Роланда. Боюсь, граф потребует сурового наказания.
– Разве издали новый ордонанс, констебль Джон, в котором говорится, что людям в ливреях закон не писан? – еле слышно спросил Вулфрик.
Люди одобрительно загудели. Молодые сквайры вели себя вызывающе и часто избегали наказания, поскольку носили ливреи какого-нибудь барона, что глубоко оскорбляло законопослушных торговцев и крестьян.
– Я невестка графа и все видела, – вмешалась леди Филиппа. Она говорила негромко, мелодично, но уверенно, как человек, облеченный властью. – Мне грустно об этом говорить, но вина за случившееся лежит исключительно на Ральфе. Сквайр недопустимо повел себя по отношению к девушке.
– Благодарю вас, миледи, – почтительно отозвался Джон Констебль. Обращаясь уже только к ней, он понизил голос: – Но думаю, графу не понравится, если крестьянский сын избегнет наказания.
Филиппа задумчиво кивнула.
– Нечего размусоливать. Посадите парня в колодки на двадцать четыре часа. В его возрасте это не повредит, но все будут знать, что справедливость восторжествовала. Граф останется доволен, ручаюсь вам.
Джон медлил. Ральф видел, что ему не нравится получать приказы от кого-либо, кроме хозяина – аббата Кингсбриджа. Однако решение Филиппы, несомненно, удовлетворит все стороны. Победитель, конечно, предпочел бы, чтобы Вулфрика высекли, но начинал смутно подозревать, что повел себя совсем не по-геройски и, потребуй он более сурового наказания, пожалуй, выйдет еще хуже. Наконец Джон произнес:
– Прекрасно, леди Филиппа, если вы берете на себя эту ответственность.
– Беру.
– Хорошо.
Констебль взял Вулфрика за руку и увел. Тот уже пришел в себя и шагал твердо. За ним двинулись родные. Наверное, пока наказанный будет сидеть в колодках, они принесут ему воды и еды и будут отгонять всех, кому захочется забросать его камнями и грязью. Мерфин спросил:
– Ты как?
Лицо брата вспухло, как воспаленный мочевой пузырь. Он гундосил, перед глазами плыло, все болело.
– Нормально. Лучше не бывает.
– Хорошо бы монах посмотрел твой нос.
– Нет. – Ральф не боялся драк, но терпеть не мог врачебные процедуры: всякие там кровопускания, банки, вскрытия нарывов. – Мне нужна только бутылка крепкого вина. Отведи меня в ближайшую таверну.
– Ладно, – буркнул Мерфин, но не двинулся, а искоса посмотрел на брата.
– Что с тобой? – спросил тот.
– Ты правда не меняешься.
Драчун пожал плечами:
– А разве кто-нибудь меняется?
9
Книга Тимофея привела Годвина