– Нет, – по привычке соврал отец. – Вы ошибаетесь.
Второй воин, словно не расслышав ответа, положил тюк на стол и развязал. В желто-зеленые ливреи были замотаны два меча и два кинжала. Человек посмотрел на отца и спросил:
– Откуда это?
– Впервые вижу, клянусь Крестом.
Глупо запираться, со страхом подумала Гвенда; служаки вытащат из него правду – точно так же, как он вытащил из нее. Старший буркнул:
– Дэви, владелец «Белой лошади», говорит, что купил это у Джоби из Вигли.
Он говорил уже более сердито, и все, кто был в таверне, встали с мест и торопливо ушли; остались только Гвенда, мать и братья.
– Джоби только что ушел, – с отчаяния брякнул отец.
Ливрейный кивнул:
– С женой, двумя детьми и младенцем.
– Да.
Дальше все произошло очень быстро. Слуга королевы сильной рукой схватил отца за шиворот и отбросил к стене. Мать закричала, младенец заплакал. Гвенда заметила у двухцветного на правой руке пухлую перчатку, обтянутую железной сеткой. Он замахнулся и ударил Джоби в живот.
– Помогите! Убивают! – завопила мать.
Филемон заплакал. Побелев от боли, отец обмяк, но незнакомец припер его к стене, не давая упасть, и еще раз ударил, на сей раз в лицо. Кровь брызнула из носа и рта. Гвенда широко открыла рот, чтобы закричать, но не могла издать ни звука. Девочка считала отца всесильным – хоть он часто хитрил, делая вид, будто слаб или смирен, чтобы расположить людей или отвести их гнев, – и ей страшно было видеть его таким беспомощным. Из дверей, которые вели в заднюю часть дома, показался хозяин, крупный мужчина тридцати с небольшим лет. За ним пряталась маленькая пухленькая девочка.
– Что это значит? – с негодованием спросил трактирщик.
Воин даже не взглянул в его сторону.
– Убирайся, – бросил он через плечо и вновь ударил отца в живот.
Тот захаркал кровью.
– Прекратите, – потребовал хозяин.
Воин спросил:
– Ты кто такой?
– Я Пол Белл, и это мой дом.
– Ну что ж, Пол Белл, тогда займись своими делами, если не хочешь нажить неприятностей.
– Вы, кажется, думаете, будто можете делать что угодно в этих ливреях. – В голосе Пола звучало презрение.
– Именно так.
– А все-таки чья же это ливрея?
– Королевы.
Пол обернулся к дочери:
– Бесси, сбегай за Джоном Констеблем. Если в моей таверне убьют человека, я хочу, чтобы он стал свидетелем.
Девочка исчезла.
– Никого здесь не убьют, – усмехнулся воин. – Джоби передумал. Он решил отвести нас туда, где ограбил двух мертвецов, правда, старина?
Отец не мог говорить, но кивнул. Воин отпустил его, избитый упал на колени, кашляя и плюясь. Ливрейный посмотрел на остальных.
– А ребенок,