Геннадий привалился плечом к косяку, добродушная ирония светилась в его глазах, когда он обвел взглядом привычный взору бедлам, творившийся на кухне.
– Здравствуй, сынок, – Валентин Николаевич вытер руки прожженным в нескольких местах полотенцем. – Вот, понимаешь, стряпаю…
– Вижу.
– Уж сколько лет мы без матери, сынок, а я все никак не научусь готовить. Боюсь, опять бурдой тебя потчевать придется.
– Посолить не забыл?
– Ну конечно забыл! – экс-атташе по-бабьи всплеснул руками. – Ща-ас…
Он схватил солонку, принялся обильно посыпать содержимое шкворчащей сковороды крупной, «лошадиной» солью.
– Не мое это, не гожусь я в повара, – сетовал Мокеев-старший. – Даже в поварята не гожусь. Кстати, – встрепенулся экс-атташе, – днем звонил твой друг Сергей.
– Что ж он мне на мобильный не перезвонил? – удивился Геннадий.
Валентин Николаевич посмотрел на сына с хитринкой:
– А ему нужен был не ты, а я.
– Это еще зачем?
– Затем, – вздохнул бывший дипломат, – что Сергею срочно понадобилась шенгенская виза. Аж завтра. Н-да… Пришлось самому напрячься и людей в Москве напрячь. Вот, сынок, – он со значением поднял вверх палец, – как жареный петух в одно место клюнет, так все к старику Мокееву бегут…
Геннадия всегда раздражала эта самовлюбленность отца:
– Батя, ну как может клеваться жареный петух? Его ж без головы жарят, а, значит, и без клюва…
И встрепенулся:
– Значит, у Сергея все в порядке? Он летит на выставку в Венецию?
Иеромонах Герман почувствовал слабый укол совести. В этот радостный день он, занятый планированием реконструкции внутреннего убранства храма, совсем позабыл о своих друзьях.
Не позвонил Сереге, не узнал, как прошла комиссия, которой так боялся изобретатель водяных домов… И как там дела у Лешки? Стал он официальным женихом или пока еще нет?
– В общем, буквально полчаса назад мне перезвонил старый знакомый из МИДа, – продолжал вещать Мокеев-старший. – Дело в шляпе. Твой друг должен завтра не позднее половины седьмого вечера быть в Москве, в итальянском генеральном консульстве. Точнее, не в самом консульстве, а в так называемой консульской канцелярии. Большая Полянка, дом два дробь десять. Запоминаешь?
– У меня абсолютная память, батя. Передам все слово в слово.
– Значит так. В отличие от обычных граждан, за которых не хлопочут друзья твоего отца, Сергею не требуется ни приглашение, ни справка с места работы. Только загранпаспорт, две цветные фотографии – три на четыре – и сто тридцать пять евро.
– На какой срок виза?
– На две недели.
– Вполне достаточно, – кивнул Геннадий.
– Ну что, твой отец еще кое-что может в этой жизни, а? Или ты с этим не согласен?
Геннадий поджал губы, покивал головой. Как тут не согласишься, если именно с помощью батиных высокопоставленных друзей Генку, ничем не примечательного провинциального парнишку,